что онъ обращалъ вниманіе только на нее, смотрѣлъ только туда, куда она ему указывала. Онъ погладилъ, по ея примѣру, блестящія спины коровъ, онъ былъ принужденъ попробовать парное молоко, которымъ мужественная коровница наполняла глиняные кувшины. Въ сосѣдней комнатѣ другія женщины сбивали масло. Сильная приторность въ воздухѣ вызывала тошноту у Анри, и онъ предпочиталъ вдыхать ѣдкіе запахи конюшни гдѣ его лошадь жевала свѣжій клеверъ вмѣстѣ съ здоровыми лошадьми фермы. Въ саду она сорвала ему вѣточку изъ сирени и левкоя, который она сама, близко прикасаясь къ нему, воткнула въ петлицу жилета.
— Скоро поспѣютъ ягоды! — сказала она ему нагибаясь, подъ предлогомъ показать ему поспѣвавшія ягоды, но, въ дѣйствительности, чтобы возбудить его привлекательными формами своего тѣла.
— Уже двѣнадцать! — воскликнулъ Кельмаркъ, вынимая часы, когда на колокольнѣ Зоудбертинга прозвонили часы.
Фермеръ смѣясь предложилъ ему раздѣлить съ ними деревенскій супъ, не надѣясь на то чтобы онъ могъ согласиться.
— Охотно, — отвѣчалъ графъ, но съ условіемъ ѣсть за столомъ слугъ и даже изъ ихъ блюда!
— Какая фантазія! — воскликнула Клодина, однако, польщенная этой простотой. Это снисхожденіе казалось ей даже понятнымъ, изъ-за желанія перейти очень далекое разстояніе между ари-
что он обращал внимание только на нее, смотрел только туда, куда она ему указывала. Он погладил, по её примеру, блестящие спины коров, он был принужден попробовать парное молоко, которым мужественная коровница наполняла глиняные кувшины. В соседней комнате другие женщины сбивали масло. Сильная приторность в воздухе вызывала тошноту у Анри, и он предпочитал вдыхать едкие запахи конюшни где его лошадь жевала свежий клевер вместе с здоровыми лошадьми фермы. В саду она сорвала ему веточку из сирени и левкоя, который она сама, близко прикасаясь к нему, воткнула в петлицу жилета.
— Скоро поспеют ягоды! — сказала она ему, нагибаясь, под предлогом показать ему поспевавшие ягоды, но, в действительности, чтобы возбудить его привлекательными формами своего тела.
— Уже двенадцать! — воскликнул Кельмарк, вынимая часы, когда на колокольне Зоудбертинга прозвонили часы.
Фермер, смеясь, предложил ему разделить с ними деревенский суп, не надеясь на то, чтобы он мог согласиться.
— Охотно, — отвечал граф, — с условием есть за столом слуг и даже из их блюда!
— Какая фантазия! — воскликнула Клодина, однако, польщенная этой простотой. Это снисхождение казалось ей даже понятным, из-за желания перейти очень далекое расстояние между ари-
