не может быть никакого ощущения». Но вслед за тем он прибавляет: «отсюда необходимо все, что мы чувствуем, также и разуметь, если только мы по своей природе чувствуем с помощью рассудка». С этим можно бы привести в связь опять-таки стих того же Эпихарма, цитируемый Диогеном Лаэртием (III, 16): «Эвмей, не одному только мудрость присуща: все, что на свете живет, умом обладает». Порфирий (de abstinentia, III, 21) тоже старается обстоятельно доказать, что все животные обладают рассудком.
А что это так, необходимо вытекает из интеллектуальности воззрения. Все животные, вплоть до самых низших, наверное обладают рассудком, т. е. познанием причинного закона, хотя бы и в очень различных степенях тонкости и ясности; но во всяком случае у них постоянно столько рассудка, сколько требуется для воззрения при их чувствах: ибо ощущение без рассудка было бы не только бесполезным, но и жестоким даром природы. В рассудке высших животных не будет сомневаться ни один человек, кто сам не лишен его. Но иногда несомненно обнаруживается и то, что их познание причинности имеет действительно априорный характер, а не вытекает просто из привычки видеть, как одно следует за другим. Молодой щенок не спрыгнет со стола, потому что он предвосхищает результат. Недавно я велел повесить в своей спальне большие спускающиеся до самого пола оконные гардины, из тех, что раздвигаются посредине, если потянуть за шнурок. И вот, когда я встав поутру, впервые раздвинул их, я к своему изумлению заметил, что мой очень умный пудель стоит совершенно удивленный и, смотря наверх и по сторонам, ищет причины феномена, т. е. того изменения, которое, как он a priori знал, должно было произойти: то же самое повторилось и на следующее утро. Но это относится и к низшим животным; даже водяной полип, лишенный отдельных органов чувств, когда он на своем водяном растении, вцепившись своими щупальцами, переходит с листа на лист, для того чтобы выбраться на более яркий свет, — даже он имеет восприятие и, следовательно, рассудок.
И от этого низшего рассудка животных рассудок человека, который мы однако тщательно отделяем от его разума, отличается только по степени; промежуточные ступени, лежащие между ними, заполняет ряд животных, и его высшие члены, как обезьяна, слон и собака, приводят нас в изумление своим умом. Но всегда и всюду деятельность рассудка состоит в непосредственном восприятии причинных отношений, во-первых, как пока-
