многосторонние показания, что оно является самым надежным чувством. Восприятия зрения в конечном счете сводятся к осязанию: зрение можно даже рассматривать как несовершенное, но идущее вдаль осязание, которое пользуется световыми лучами, как длинными щупальцами. Именно потому зрение и подвержено многим обманам, что всецело ограничено качествами, посредствуемыми светом, т. е. оно односторонне; между тем как осязание совсем непосредственно доставляет данные для познания величины, формы, твердости, мягкости, сухости, влажности, гладкости, температуры и т. д. и при этом находит себе поддержку отчасти в форме и подвижности кистей, рук и пальцев, из положения которых при ощупывании рассудок извлекает данные для пространственной конструкции тел, а отчасти — в мускульной силе, посредством которой он познает вес, устойчивость, цепкость или хрупкость тел, и все это — с самым ничтожным риском ошибки.
Но при всем том эти данные нисколько не создают еще воззрения: оно остается делом рассудка. Когда я надавливаю рукою на стол, то в ощущении, которое я отсюда испытываю, решительно нет представления о крепкой связи частиц этой массы, нет даже ничего похожего: лишь тогда, когда мой рассудок переходит от ощущения к его причине, лишь тогда он построяет себе тело, имеющее свойство плотности, непроницаемости и твердости. Когда я в темноте кладу свою руку на плоскость или схватываю шар около трех дюймов в диаметре, то в обоих случах давление ощущают одни и те же части рук, и только из различного положения, какое принимает моя рука в первом и во втором случае, мой рассудок построяет форму тела, соприкосновение с которым служит причиной ощущения; и он подтверждает для себя эту форму тем, что я намеренно меняю точки соприкосновения. Когда слепорожденный ощупывает кубическое тело, ощущения его руки при этом совершенно однообразны и во всех сторонах и направлениях одни и те же, хотя, правда, края давят на меньшую часть руки; но в этих ощущениях все-таки решительно нет ничего похожего на куб. Однако рассудок слепца из ощущаемого сопротивления делает непосредственное и интуитивное заключение к причине его, которая именно поэтому и представляется здесь как твердое тело; и из движений, которые при ощупывании делают его руки, сохраняющие при этом одно и то же ощущение, он построяет, в известном ему a priori пространстве, кубическую форму тела. Если бы он не привносил уже с собою представления причины и про-
