изобразили в виде двух путей, обусловлено тем, является ли такое познание лишь результатом чисто-теоретически познанного страдания, результатом свободного усвоения его и прозрения в principium individuationis, или же оно вызвано страданием, испытанным непсредственно и лично. Истинное спасение, искупление от жизни и страдания немыслимо без полного отрицания воли. До тех пор каждый представляет собою не что иное, как самую эту волю, проявлением которой и служит мимолетное существование, всегда напрасное и вечно обманутое стремление, исполненный страданий мир, которому все мы с одинаковой неотчуждаемостью принадлежим. Ибо мы видели выше, что воле к жизни всегда обеспечена жизнь и ее единственно-реальной формой оказывается настоящее, которого никто из людей никогда не может избыть, как бы ни властвовали в явлении рождение и смерть. Индусский миф выражает это словами: «они возродятся». Великая этическая разница характеров имеет то значение, что злой бесконечно далек от познания, из которого вытекает отрицание воли, и потому на все те мучения, которые в жизни являются возможными, он по справедливости обречен действительно, так как и случайно-счастливое состояние его личности есть только опосредствованное principio individuationis явление и навождение Майи, счастливый сон нищего. Страдания, которые он в напряженном и злобном порыве свой воли причиняет другим, служат мерою тех страданий, которые он лично может перенести, не сокрушив своей воли и не дойдя до конечного отрицания. Напротив, всякая истинная и чистая любовь, даже всякая свободная справедливость, вытекает уже из прозрения в principium individuationis, и если оно наступает во всей своей силе, то оно влечет за собою полное освящение и искупление, феноменом которых служат описанное выше состояние резиньяции, сопутствующий ей невозмутимый мир и высокая радость перед лицом смерти[1].
Мы достаточно охарактеризовали, в границах нашего исследования, отрицание воли к жизни, которое служит единственным обнаруживающимся в явлении актом свободы воли и потому, по выражению Асмуса, представляет собою трансцендентальную перемену. На него менее всего походит фактическое уничтожение отдельного проявления воли — самоубийство. Нисколько не будучи
- ↑ Сюда относится 48 глава II тома.
