что в нем родовой характер отделен от характера индивидуального и поэтому каждый человек, как я сказал в предыдущей книге, до известной степени выражает собою совершенно самостоятельную идею. Вот почему для искусств, целью которых служит изображение идеи человечества, наряду с красотой, как характером рода, предстоит еще задача выразить характер индивидуума, носящий по преимуществу название характера; но опять-таки и последний важен для них лишь постольку, поскольку в нем надо видеть не случайное нечто, присущее индивидууму в его исключительности, а именно в этом индивидууме особенно выступающую сторону идеи человечества, раскрытию которой поэтому может его изображение способствовать. Оттого характер, хотя как такой он индивидуален, должен быть все-таки воспринят и изображен идеально, т. е. в нем должно быть освещено его значение для идеи человечества вообще (объективации которой он на свой лад содействует); иначе изображение будет портретом, воспроизведением частного как такого, со всеми случайными элементами. Впрочем, даже и портрет, как говорит Винкельман, должен представлять собою идеал индивидуума.
Этот подлежащий идеальному восприятию характер, который служит освещением особой стороны в идее человечества, проявляется отчасти в неизменной физиономии и строе тела, отчасти в преходящих аффектах и страстях, этой взаимной модификации познания и хотения, — а все это вместе отражается на лице и движениях. Так как индивидуум всегда принадлежит человечеству и, с другой стороны, человечество всегда раскрывается в индивидууме и даже со свойственной последнему идеальной значительностью его, то ни красота не должна подавлять характера, ни характер — красоты: ибо подавление родового характера индивидуальным создает карикатуру, а подавление индивидуального характера родовым дает в результате незначительность. Поэтому изображение, стремящееся к красоте (чем преимущественно занимается скульптура), всегда несколько модифицирует ее (т. е. родовой характер) при помощи индивидуального характера и всегда выражает идею человечества в определенном, индивидуальном образе, освещая в ней какую-нибудь особую черту; ибо человеческий индивидуум, как такой, до известной степени запечатлен достоинством самобытной идеи, и в том и состоит существенный признак идеи человечества, что она находит себе выражение в индивидуумах, обладающих самобытной значительностью. Вот почему древние выражали в своих произведениях ясно
