исчезновение возможны только во времени, пространстве и причинности, то отсюда следует, что и они свойственны только явлению, а вовсе не вещи в себе. Но познание наше обусловлено указанными формами; поэтому, весь опыт — только познание явления, а не вещи в себе, и следовательно, его законы не могут быть прилагаемы к вещи в себе. Сказанное простирается даже на собственное наше я, и мы познаем это я лишь как явление, а не как то, чем оно может быть само в себе». Вот, в рассматриваемом нами важном отношении, смысл и содержание учения Канта. Мысль же Платона такова. «Вещи этого мира, который воспринимают наши чувства, вовсе не имеют истинного бытия: они — всегда происходящее, но никогда не сущее; они имеют лишь относительное бытие и все существуют только во взаимном соотношении и благодаря ему, — поэтому, все их бытие можно также называть и небытием. Они, следовательно, не объекты действительного знания (επιστημη), ибо такое знание может быть лишь о том, что существует само в себе и для себя и всегда одинаковым образом: они — только объект мнения, порождаемого ощущением (δοξα μετ’ αισϑησεως αλογου). Пока мы ограничиваемся их восприятием, мы подобны людям, которые сидят в темной пещере и так крепко связаны, что не могут даже повернуть головы, и при свете горящего позади них огня видят на противоположной стене только силуэты действительных вещей, которые проходят между ними и огнем, — и даже не самого себя, а лишь свою тень и тени друг друга видит каждый из них на этой стене. Их мудрость может заключаться только в предвидении познанного на опыте чередования этих теней. То же, что одно только может быть названо истинно сущим (οντως ον), ибо оно всегда есть, но никогда не происходит и не преходит, это — реальные первообразы силуэтов и теней, это вечные идеи, первичные формы всех вещей. Им не свойственна множественность, ибо каждая из них по своему существу только едина, будучи сама первообразом, которого снимки, или тени являются одноименными ему, отдельными, преходящими вещами того же рода. Не свойственны им также возникновение и уничтожение, ибо они — истинно сущее, но никогда не происходящее и не преходящее, как их исчезающие снимки. (В этих двух отрицательных определениях содержится однако необходимая предпосылка, что время, пространство и причинность не имеют для идей никакого значения и силы, и не в них существуют идеи). Поэтому только по отношению к ним есть действительное знание, так как объектом последнего может служить лишь то,
