силы, которые проявляются во всех телах природы, я должен признать тождественными по характеру с тем, что во мне есть воля, и отличными от нее только по степени. Это значит: установленный в трактате о законе основания четвертый класс представлений должен сделаться для меня ключом для познания внутренней сущности первого класса, и из закона мотивации я должен научиться понимать закон причинности в его внутреннем смысле.
Спиноза говорит (письмо 62): если бы камень, взлетевший на воздух от толчка, обладал сознанием, он думал бы, что летит по собственной воле. Я прибавлю только, что камень был бы прав. Толчок для него то же, что для меня мотив, и то, что в камне проявляется как сцепление, тяжесть и устойчивость данного положения, это — по своему внутреннему существу то самое, что я познаю в себе как волю и что и он познавал бы как волю, если бы только и к нему привзошло познание. Спиноза, в приведенном месте, имеет в виду ту необходимость, с которой камень летит, и справедливо хочет свести ее к необходимости единичного волевого акта лица. Я же, напротив, рассматриваю ту внутреннюю сущность, которая всякой реальной необходимости (т. е. действию из причины), как ее предпосылка, только и сообщает значение и силу, которая, называясь у человека характером, в камне свойством, в обоих есть одно и то же, и которая там, где она познается непосредственно, носит имя воли и в камне обладает самой слабой, а в человеке самой сильной степенью видимости, объектности. Это в стремлении всех вещей тождественное с нашей волей познал верным чувством своим даже блаженный Августин, и я не могу воздержаться, чтобы не привести здесь наивных слов, какими он выразил эту мысль: «если бы мы были животными, мы любили бы плотскую жизнь и то, что сообразно с ее ощущениями, и это было бы для нас достаточным благом, и если бы нам в этом отношении было хорошо, мы не искали бы ничего другого. Точно также, если бы мы были деревьями, мы, ничего не чувствуя в своем движении, не могли бы любить, но нам казалось бы все-таки, что мы как бы стремимся (appetere) к этому, чем богаче и обильнее были бы мы в своей плодоносности. Если бы мы были камнями, или волнами, или ветром, или пламенем, или чем-нибудь в этом роде, безо всякого чувства и жизни, у нас все-таки не отсутствовало бы некоторое как бы стремление к своему месту и порядку. Ибо словно любовью тел является тяготение, — стремятся ли они тяжестью своею книзу, или легкостью вверх: так тело весом,
