знания, — эта гармония не должна являться первым моментом для их обоснования, а может только привходить для усиления их истинности. Эта задача может вполне уясниться только посредством ее решения[1].
После всего этого исследования разума, как свойственной только человеку, своеобразной познавательной способности и вытекающих из нее, присущих человеческой природе созданий и явлений, мне остается еще говорить о разуме, поскольку он руководит действиями людей и в этом смысле может быть назван практическим. Но то, что я должен был бы сказать здесь по этому поводу, в большей части своей нашло себе место в другом отделе, — именно, в приложении к этой книге, где мне пришлось оспаривать существование так называемого Кантом практического разума, который он (конечно, с большим удобством) представляет непосредственным источником всякой добродетели и седалищем абсолютного (т. е. упавшего с неба) долга. Подробное и обстоятельное опровержение этого кантовского принципа морали я дал позднее в Основных проблемах этики. Поэтому мне надо сказать здесь еще только немногое о действительном влиянии разума — в истинном смысле этого слова — на поступки.
Уже в начале нашего исследования разума мы заметили в общих чертах, как сильно отличается человек от животного в своей деятельности и поведении, и мы видели, что это различие надо считать только результатом присутствия в сознании отвлеченных понятий. Влияние последних на все наше существо так глубоко и значительно, что оно до известной степени ставит нас к животным в такое же отношение, в каком зрячие животные находятся к безглазым (некоторые личинки, черви, зоофиты): последние познают на ощупь только то, что находится в пространстве непосредственно около них, соприкасается с ними; для первых, напротив, открыт широкий круг близкого и дальнего. Точно также отсутствие разума ограничивает животных непосредственно находящимися у них в данный момент наглядными представлениями, т. е. реальными объектами; мы же, наоборот, в силу познания in abstracto, кроме узкой действительности настоящего, обнимаем еще и все прошлое и будущее вместе с широкой областью возможного: мы свободно озираем жизнь по
- ↑ Сюда относится 17-я глава ІІ-го тома.
