зисты (шеллингианцы, гегельянцы и др.), привыкнув считать слова за мысли, часто склоняются в высокомерно-благочестивом изумлении перед этой causa sui, то я с своей стороны вижу в ней только contradictionem in adjecto, после поставленное прежде, дерзкое требование перерезать бесконечную цепь причинности; я вижу в ней даже аналогию тому австрийцу, который, будучи мал ростом для того, чтобы укрепить султан на своем туго пристегнутом кивере, взобрался на стул.
Подходящей эмблемой для causae sui было бы вот что: барон Мюнхгаузен, охватив ногами свою тонущую лошадь, вытягивает себя вместе с нею наверх за собственную косичку, выбившуюся наперед; а внизу подпись — Causa sui.
В заключение бросим еще взгляд на 16 теорему первой книги Этики, которая на том основании, что «разум из данного определения какой бы то ни было вещи выводит различные свойства, которые на самом деле необходимо вытекают из нее», заключает: «из необходимости божественной природы (т. е. взятой реально) должно вытекать бесконечное в бесконечных модусах». Итак, бесспорно, этот Бог относится к миру, как понятие — к своему определению. И тем не менее, сейчас же за этим следует королларий: «Бог — производящая причина всех вещей». Дальше этого нельзя идти в смешении основания познания с причиной, и более значительных последствий, чем здесь, оно не могло иметь. А это доказывает, как важна тема моего настоящего рассуждения.
К этим заблуждениям двух великих умов прошлого, вытекающим из недостатка ясности в мышлении, г. фон-Шеллинг в наши дни прибавил сверх того маленький эпилог и к воздвигнутой лестнице постарался присоединить еще и третью ступень. Если Декарт требование неумолимого закона причинности, который ставил его Бога в затруднение, отразил тем, что нужную причину подменил основанием, и этим хотел замять дело; если Спиноза основание превратил в действующую причину и, значит, causam sui, причем Бог у него обратился в мир, — то г. фон-Шеллинг (в своем Рассуждении о человеческой свободе) заставил в самом Боге основание отойти от следствия и сделал этот раскол еще прочнее тем, что возвел его на степень реальной и воплощенной ипостаси основания и его следствия, поучая нас, что «в Боге находится не Он сам, а Его основание, как первооснование, или лучше Безоснование». Hoc quidem vere palmarium est. Впочем, теперь достаточно известно, что он всю эту сказку заимствовал из «Основательной вести о
