исходить или из основания, или из следствия. Это сообщает ему полную безошибочность, потому что следствие узнается в нем по основанию, — а лишь такое знание и имеет характер необходимости: например, для равенства сторон признается основание в равенстве углов; между тем как всякое эмпирическое воззрение и большая часть опыта идет обратным путем — только от следствия к основанию; такой род познания не безошибочен, ибо необходимость присуща только следствию, если дано основание, но не познанию основания из следствия, так как одно и то же следствие может вытекать из разных оснований. Этот последний род познания — всегда лишь индукция, т. е. по многим следствиям, указывающим на одно основание, принимается несомненность основания; но так как все случаи никогда не могут быть налицо, то истинность здесь никогда и не бывает безусловно достоверна. Между тем только этим родом истинности обладает всякое познание, сообщаемое чувственным воззрением, и бо́льшая часть опыта. Воздействие, получаемое каким-нибудь чувством, влечет за собою в рассудке заключение от действия к причине; но так как от следствия к основанию заключение не всегда бывает верно, то здесь возможна и часто действительно бывает призрачность, или обман чувств, как это показано выше. Лишь когда несколько или все пять чувств испытывают воздействия, указывающие на одну и ту же причину, возможность призрака становится крайне малой, хотя все-таки существует, ибо в известных случаях подвергается обману вся чувственность: так действует, например, фальшивая монета. В таком же положении находится и всякое эмпирическое познание, — следовательно, и все естествоведение, за исключением его чистой (по Канту — метафизической) части. И здесь по действиям познаются причины; поэтому всякое учение о природе зиждется на гипотезах, которые часто ложны и понемногу уступают место более правильным. Только при намеренно совершаемых экспериментах познание идет от причины к действию, т. е. по верному пути: но самые эти эксперименты предпринимаются только вследствие гипотез. Поэтому ни одна ветвь естествознания, например, физика, или астрономия, или физиология, не могла быть открыта сразу, как математика или логика: для этого потребовалось и требуется собранных и сравненных опытов многих столетий. Лишь многократное эмпирическое подтверждение приводит индукцию, на которой зиждется гипотеза, так близко к полноте, что на практике она заменяет несомненность, и для гипотезы так же не считается предосудительным ее источник, как для пользования геометрией — несоиз-
