ты, т. е. люди, которые знают вещи in abstracto, но не in concreto. Абстракция заключается в мысленном устранении частных определений: между тем на практике именно последние играют важную роль.
Для законченности теории надо упомянуть еще незаконный вид остроты — игру слов, calembourg, pun; сюда же относится и двусмысленность, l’équivoque, главная сфера которой — непристойность. Как острота насильственно подводит под одно понятие два очень различных реальных объекта, так игра слов, пользуюсь случайностью, облекает в одно слово два различных понятия: контраст возникает тот же, но только гораздо бледнее и поверхностнее, ибо его источник не в существе вещей, а лишь в случайности наименования. При остроте тождество — в понятии, различие — в действительности; при игре слов различие — в понятиях, а тождество — в действительности, представляемой звуком слова. Было бы несколько изысканно сравнение, что игра слов так относится к остроте, как парабола верхнего обращенного конуса к параболе нижнего. Словесное же недоразумение, или quid pro quo, — это невольный calembourg, и оно относится к последнему так, как глупость к остроумию; поэтому тугой на ухо, подобно глупцу, дает часто повод для смеха, и авторы плохих комедий для возбуждения смеха пользуются первым вместо последнего.
Я рассмотрел здесь смех только с психологической стороны; по отношению к физической отсылаю к сказанному в Парергах, т. II, гл. 6, § 96, стр. 134, перв. изд. (2 изд., § 98)[1].
От этих различных соображений, которые, надеюсь, вполне уяснили разницу и отношение между познанием разума, знанием, понятием — с одной стороны, и непосредственным познанием в чисто-чувственном математическом воззрении и восприятии посредством рассудка — с другой; далее, от эпизодических замечаний о чувстве и смехе, к которым нас почти неизбежно привел разбор замечательного соотношения наших познавательных сил, — я возвращаюсь теперь к дальнейшему анализу науки — этого третьего, наряду с языком и обдуманной деятельностью, преимущества, какое дает человеку разум. Предстоящее нам общее рассмотрение науки будет относиться отчасти к ее форме, отчасти к обоснованию ее суждений, наконец, — к ее содержанию.
- ↑ Сюда относится 8 гл. II-го тома.
