он берется доказать закон причинности и говорит: «тот, кто утверждает, что не существует причины (αιτια), или не имеет причины (αιτια) утверждать это, или имеет ее. В первом случае его утверждение не менее истинно, чем противоположное; во втором случае он именно своим утверждением ясно показывает, что причины существуют».
Мы видим, таким образом, что древние еще не усматривали ясного различия между требованием основы познания для обоснования суждения и требованием причины для наступления какого-нибудь реального события. А позднее, что касается схоластиков, то для них закон причинности был аксиомой, которая не нуждается ни в каком доказательстве: «мы не исследуем, существует ли причина, так как нет ничего самодостовернее этого», — говорит Суарец, disp. 12, sect. 1. При этом они твердо держались приведенного выше аристотелевского деления причин, но, насколько мне известно, и они не сознавали необходимости того различения, о котором я веду здесь речь.
Ибо даже нашего превосходного Декарта, зачинателя субъективного анализа и потому отца новой философии, даже его мы находим по этому вопросу еще в плену у едва объяснимых смешений, и мы сейчас увидим, к каким серьезным и печальным результатам привело это в метафизике. В Meditationibus de prima philosophia (responsio ad secundas objectiones, axioma I) он говорит: «не существует ничего такого, о чем нельзя было бы спросить, какая причина его существования. Ибо этот вопрос можно предложить даже относительно самого Бога, не потому, чтобы Он нуждался в какой-нибудь причине для своего существования, но потому, что самая безмерность Его природы является причиной, или основанием (causa sive ratio), вследствие которых Он не нуждается ни в какой причине для своего существования». Декарт должен был бы сказать: безмерность Бога, это — основание познания, из которого следует, что Бог не нуждается в причине. Но он смешивает одно с другим, и мы видим, что он неясно сознавал великую разницу между причиной и основанием. Впрочем, собственно говоря, его мысль исказил его умысел. Именно: там, где закон казуальности требует причины, он вместо нее подставляет основание познания, потому что последнее не вызывает сейчас же дальнейшего разъяснения, как
