истина, т. е. отвлеченное суждение с достаточным основанием (см. О четверояком корне закона основания, § 29 и сл.); правильно познанное рассудком — действительность, т. е. правильный переход от действия в непосредственном объекте к его причине. Истине противоположно заблуждение, как обман разума; действительности противоположен призрак, как обман рассудка. Более подробное разъяснение всего этого можно найти в первой главе моего трактата о зрении и цветах. — Призрак возникает тогда, когда одно и то же действие могло быть вызвано двумя совершенно различными причинами, из которых одна действует очень часто, а другая — редко: рассудок, не имея данных для распознания, какая из двух причин здесь действует (ибо действие совсем одинаково), всегда предполагает обычную причину, и так как его деятельность не рефлективна и дискурсивна, а пряма и непосредственна, то эта ложная причина встает перед нами, как созерцаемый объект: это и есть мнимая очевидность (призрак). Как этим путем возникает двойное видение и двойное осязание, если органы чувств приведены в ненормальное положение, — это я выяснил в указанном месте и тем самым дал неопровержимое доказательство, что воззрение существует только через рассудок и для рассудка. Примеры такого умственного обмана или призрака — это, далее, погруженная в воду палка, которая кажется переломленной; изображения в сферических зеркалах, при выпуклой поверхности являющиеся несколько позади нее, а при вогнутой значительно впереди. Сюда же относится мнимо бо́льший объем луны на горизонте, чем в зените, — что вовсе не оптическое явление, ибо как показывает микрометр, глаз воспринимает луну в зените даже под несколько бо́льшим зрительным углом, чем на горизонте; но рассудок, который считает причиной ослабления лунного и звездного блеска на горизонте бо́льшую отдаленность луны и всех звезд, измеряя ее, как и земные предметы, воздушной перспективой, принимает поэтому луну на горизонте гораздо бо́льшей, чем в зените, и самый свод небесный у горизонта — более раздвинутым, т. е. сплющенным. Это же неправильное измерение по воздушной перспективе заставляет нас считать очень высокие горы, вершина которых, только и видная нам, лежит в чистом, прозрачном воздухе, — считать ближе, чем они в действительности, в ущерб их высоте: таков Монблан, если смотреть на него из Salenche.
И все эти обманчивые призраки стоят перед нами в нашем непосредственном воззрении, которого нельзя устранить никаким рассуждением разума; последнее может предохранить только от
