может, совсем и не похоже на первое, да и вообще совершенно неправильно признается, так как закон причинности выводится только из опыта, реальность которого опять-таки должна покоиться на нем. — На это, в поучение обоим, следует заметить, что, во-первых, объект и представление — одно и то же; что, во-вторых, бытие наглядных предметов — это именно их действие и именно в последнем заключается действительность вещи, а требование бытия объекта вне представления субъекта и бытия действительной вещи отдельно от ее действия — вовсе не имеет смысла и является противоречием; что поэтому познание способа действия какого-нибудь интуитивно-воспринятого объекта исчерпывает уже и самый этот объект, поскольку он — объект, т. е. представление, так как сверх того в нем для познания ничего больше не остается. В этом смысле, значит, внешний мир в пространстве и времени, проявляющий себя, как чистую причинность, совершенно реален; и он есть безусловно то, за что он себя выдает, а выдает он себя всецело и без остатка за представление, связанное по закону причинности. В этом — его эмпирическая реальность. Но, с другой стороны, всякая причинность существует только в рассудке и для рассудка, и, следовательно, весь этот действительный, т. е. действующий мир, как такой, всегда обусловлен рассудком и без него — ничто. Однако не только поэтому, но уже и потому, что вообще нельзя без противоречия мыслить ни одного объекта без субъекта, должны мы догматику, который считает реальностью внешнего мира его независимость от субъекта, совершенно отказать в такой реальности мира. Весь мир объектов есть и останется представлением, и именно поэтому он вполне и вовеки веков обусловлен субъектом, т. е. имеет трансцендентальную идеальность. Но он вовсе поэтому не обман и не мираж: он выдает себя за то, что он в самом деле, — за представление, и даже за ряд представлений, общей связью которых служит закон основания. Как такой, мир понятен здравому рассудку даже в своем внутреннем смысле и говорит с ним на вполне понятном языке. Только ум, искаженный мудрствованием, может спорить о его реальности, и это всегда вызывается неправильным применением закона основания: последний, хотя и связывает друг с другом все представления, какого бы класса они ни были, но никогда не связывает их с субъектом или с чем-нибудь таким, что не было бы ни субъектом, ни объектом, а было бы только основанием объекта; самая мысль о такой связи — нелепость, ибо только объекты могут быть основанием и притом всегда только объектов.
