тыре принципа нашей познавательной способности, общим выражением которых служит закон достаточного основания, общностью своего характера и тем, что между ними разделены все объекты субъекта, свидетельствуют о своем происхождении из одного первоначального свойства и внутренней самобытности нашего познания, являющегося в виде чувственности, рассудка и разума, так что даже, если бы мы представили себе возможность возникновения нового, пятого класса объектов, то и тогда следовало бы предположить, что и в нем выступил бы в новой форме закон достаточного основания, — тем не менее мы не имеем права говорить о безусловном основании, и так же не существует основания вообще, как и треугольника вообще: и то, и другое находятся лишь в отвлеченном, приобретенном из дискурсивного мышления понятии, которое, как представление из представлений, служит только средством мыслить многое с помощью единого. Как всякий треугольник должен быть остро-, прямо- или тупоугольным, равносторонним, равнобедренным или разносторонним, так и всякое основание (ввиду того, что мы имеем лишь четыре и притом строго раздельных класса объектов) должно принадлежать к одному из указанных четырех возможных видов основании; сообразно этому, оно должно иметь силу в пределах одного из указанных четырех возможных классов объектов нашей способности представления, — одного из классов, который, следовательно, вместе с названной способностью, т. е. всем миром, уже предполагает употребление этого основания данным и держится по сю сторону его, — но не имеет силы вне этого класса или вне всех объектов. Если же кто-нибудь об этом думает иначе и полагает, что основание есть вообще нечто иное, чем понятие, отвлеченное от четырех видов оснований и выражающее их общие черты, то мы можем возобновить спор реалистов и номиналистов, причем я в настоящем случае должен буду принять сторону последних.
