чувственности и рассудка, или: мир кончился, — это одно и то же. Сказать ли: не существует понятий, или: разум исчез, и остались только животные, — это одно и то же.
Непонимание этого отношения служит причиной спора между реализмом и идеализмом, спора, который в последнее время происходит между старым догматизмом и кантианцами, или между онтологией и метафизикой, с одной стороны, и трансцендентальной эстетикой и трансцендентальной логикой, с другой. Он основывается на непонимании указанного отношения при обзоре установленных мною первого и третьего классов представлений, — подобно тому как средневековый спор реалистов и номиналистов основывался на непонимании этого отношения применительно ко второму из наших классов представлений.
Субъект познания, согласно сказанному, никогда не может быть познан, никогда не может сделаться объектом, представлением. Но так как мы имеем не только внешнее (в чувственном воззрении), но и внутреннее самопознание, а каждое познание, по своему существу, предполагает познанное и познающее, то познанное в нас, как такое, есть не познающее, а волящее, субъект хотения, воля. Исходя от познания, можно сказать, что «я познаю» — аналитическое суждение; наоборот «я хочу» — синтетическое, и притом a posteriori, иначе говоря, данное опытом, и в этом случае — опытом внутренним (т. е. только во времени). В этом смысле, значит, субъект хотения был бы для нас объектом. Если мы заглянем внутрь себя, мы всегда найдем себя волящими. Но воля имеет много степеней, начиная от самого легкого желания до страсти. А то, что не только все аффекты, но и все движения нашего внутреннего мира, которые мы подводим под широкое понятие чувства, являются состояниями воли, — это я не раз доказывал, например, в Основных проблемах этики (стр. 11, 2-ое изд. — стр. 10 и сл.) и в других местах.
Но тождество субъекта хотения и познающего субъекта, тождество, в силу которого (и притом необходимо) слово я заключает в себе и обозначает оба понятия, — это узел мира, и потому оно необъяснимо. Ибо для нас понятны только отношения объектов, а между последними два лишь постольку могут быть одним, поскольку они — части целого. Наоборот, в этом случае, где речь идет о субъекте, правила для познания объектов уже неприло-
