того, что человек, как многие полагают, чувствует себя выше природы, что его дух влечет его в высшие сферы, из конечного в бесконечное, что земное его не удовлетворяет и т. п. Такие случаи редки. Нет, это происходит от того, что человек, благодаря своей сознательности, даваемой ему разумом, понимает опасность своего положения, и ему тяжело сознавать свое существование ненадежным, всецело обреченным случайности и в своем начале, и в своем конце, при том во всяком случае крайне коротким — между двумя бесконечными периодами времени; ему тяжело, далее, сознавать, что его личность бесконечно-мала в безграничном пространстве и среди бесчисленных существ. Тот же разум, который вынуждает его заботиться о завтрашнем дне в пределах его жизни, побуждает его также заботиться и о грядущем после его жизни. Он хочет постичь вселенную, главным образом, для того, чтобы познать свое отношение к этой вселенной. Его мотив и здесь, как в большинстве случаев, — эгоистический. Если бы человек с полною достоверностью узнал, что смерть превращает его в полное ничтожество, то в большинстве случаев он оставил бы всякое философствование, сказав: nihil ad me.
Философия, которую, как я утверждаю, каждый из вас приносит с собою, отчасти возникла из этого прирожденного человеку стремления, отчасти же получила пищу также извне, поскольку в нее были восприняты чужие готовые учения, переработанные в духе каждой данной индивидуальности. Сюда относится отчасти и религия, преподавание которой всё более и более принимает форму философии и стремится опереться более на убеждение, чем на откровение; отчасти же, философия настолько переплетена со всеми науками, что пусть тот или другой из вас занимается чем угодно и читает все, что угодно, — непременно со всем этим будет связано для него множество философских проблем.
Итак, я не могу предположить, что дух ваш — tabula rasa по отношению к предмету моих лекций. И раз дело обстоит таким образом, то для меня было бы наиболее желанным ваше точное знакомство со всеми существующими системами. Напротив, для меня было бы неблагоприятно, если бы вы изучили лишь одну из существующих систем и приспособили к пей свой образ мышления: ибо у того или иного из вас, более способного и склонного удерживать старое, чем воспринимать новый материал, такая система, однажды воспринятая с полным доверием, может превратиться в символ веры или даже в своего рода idées fixes, которые преграждают доступ всему другому, как бы прекрасно оно ни было. Но если бы вы выказали знакомство со всею историей философии, если бы вы имели понятие о всех системах, это было бы мне приятно: тогда
