образом изложить основные учения логики, не рассмотрев и не расчленив на части нашу познавательную способность в ее целом, а вместе с тем и созерцательное познание и его формы, пространство, время, причинность, — благодаря чему я попадаю уже в область, называемую метафизикой. Но если, далее, я говорю о созерцательном познании, как таковом, то я рассматриваю весь мир лишь постольку, поскольку он содержится в нашей голове, т. е. лишь как чистое представление, и показываю, что всякий объект, всякий предмет может существовать лишь как представление в известной способности представливания, в известном субъекте. А так как я не могу и не должен вводить вас в заблуждение, что мир — одно только представление и более ничего, т. е просто фантом, пустое сновидение, то я и должен задаться вопросом, что̀ же в конце концов означают все эти представления, что означает данное нам, как представление, помимо того, помимо всякого представления, т. е. что̀ такое оно в себе. Таким образом, я неизбежно прихожу к учению о вещи в себе, о подлинной и истинной сущности мира, т. е. прихожу к истинной метафизике, и должен дополнить то первое рассмотрение мира, как чистого представления в нас, рассмотрением другой стороны мира, именно — внутренней его сущности; следовательно, я должен изложить вам всю метафизику, если не хочу принести вам всеми предшествующими учениями более вреда, чем пользы, и привить вам совершенно ложный идеализм. — Если, далее, в результате наших изысканий о внутренней сущности проявляющихся, как наши представления в пространстве и времени, вещей, получится, допустим, что эта внутренняя сущность вещей — не что иное, как то хорошо известное и весьма знакомое нам в непосредственнейшем самопознании, что̀ мы называем в нас волею, то необходимым образом возникнет вопрос о значении и ценности проявлений в нас этой воли, т. е. потребность в этике или, по крайней мере, в некоей метафизике нравов, которая затем только и прольет полный свет на все изученное раньше и даст возможность познать истинное его значение: ибо она рассматривает волю в себе, а все предыдущее учило нас познавать весь созерцаемый мир, как проявление воли. К изложенной метафизике я должен, значит, тотчас же добавить этику, или, вернее, рассмотреть, в сущности, ту же метафизику, только с этической стороны, — к метафизике природы присоединить метафизику нравов; тем более, что в противном случае были бы основания опасаться, что эта метафизика природы может привести вас к безнадежному и аморальному спинозизму, мало того — до такой степени запутать вас, что вы могли бы прийти к непониманию наиболее важного из всех жизненных явлений, — великой моральной значительности всего поведения, и к упорному его отрицанию. По-
