в самих себя, оторвать себя от воли и пребыть в более возвышенном сознании.
Горизонтальная линия, это — путь науки и наслаждения, отвесная — путь искусства и добродетели.
Закон основания в своих четырех видах подобен урагану без начала и конца, который все срывает на своем пути: и наука тоже надменно идет своей дорогой, воображая достигнуть цели; искусство же подобно спокойному солнечному свету, которого никакой ураган не может возмутить и который сам проникает сквозь ураган. — Философ никогда не должен забывать, что он занимается искусством, а не наукой. Если он хоть немного дозволит этому урагану сдвинуть себя с места, если он займется причиной и следствием, „раньше“ и „позже“, или начнет ткать понятия, то философия для него потеряна, и место ее займут сказки. Он не должен преследовать „почему“ подобно физикам, историкам и математикам, а должен созерцать лишь „что“, излагать его в понятиях (которые должны быть для него тем же, что мрамор для скульптора), при чем он их разъединяет, распределяет по их категориям, точно воссоздавая мир в понятиях, подобно тому как художник воссоздает его на полотне.
Как только я перехожу в новое состояние, в новую среду, я вначале, по большей части, чувствую себя неудовлетворенным и раздраженным. Происходит это от того, что прежде я мысленно обозревал новое состояние в целом, в том виде, каким мне дает его разум; теперь же действительность, полная новых объектов, воздействует на меня более живо, чем прежде, но при этом, подобно всякой действительности, оказывается скудной, и я уже требую от нее исполнения всего того, в чем отказало мне новое состояние, и я должен, именно благодаря ее живому воздействию, заниматься ею и не в состоянии приступить к обзору всего склада жизни, в своем разуме.
Большая раздражительность вообще, у меня и у всех людей, одаренных живым темпераментом, вытекает из такой слишком сильной зависимости от настоящего. Наоборот, те, чья сила заключается главным образом в разуме и именно в практическом его применении, т. е. собственно разумные, устойчивые, уравновешенные характеры бывают значительно веселее, но зато в отдельные моменты менее возбуждены и в менее блестящем настроении; они, кроме того, не могут быть гениальными. Ибо они по существу и главным образом живут в понятиях, при чем самая жизнь и настоящее стоит перед ними лишь в тусклых красках. Но понятие не может иметь содержания больше, чем интуиция, которой оно является отраженным,
