Время прежде всего — форма внутреннего чувства. Антиципируя следующую книгу, я замечу, что всеединый предмет внутреннего чувства, это — собственная воля познающего. Время поэтому — форма, в силу которой для индивидуальной воли, первоначально и в себе самой бессознательной, становится возможным самопознание. Именно во времени, сама по себе простая и тождественная сущность воли проявляется распространенной в целое течение жизни. Но именно вследствие изначальной простоты и тождественности того, что представляется в таком виде, его характер всегда остается одинаковым, почему и самое течение жизни сплошь сохраняет все тот же основной тон и даже разнообразные события и сцены ее в сущности являются как бы вариациями на одну и ту же тему.
Априорность причинного закона англичанами и французами отчасти еще даже не замечена, отчасти неправильно понята: вот почему иные из них продолжают старые попытки найти для него эмпирическое начало. Мэн де Биран видит последнее в том факте опыта, что за волевым актом, как причиной, следует движение тела, как действие. Но самый этот факт ложен. Вовсе мы не признаем в действительном непосредственном акте воли нечто отличное от движения тела, и вовсе тот и другое не связаны между собою узами причинности: они тождественны и нераздельны. Между ними нет отношения преемственности: они одновременны. Она — одно и то же, воспринятое двояко: то, что внутреннему восприятию (самосознанию) является как действительный акт воли, — это самое во внешнем восприятии, в котором тело дано объективно, сейчас же представляется как движение тела. То, что физиологически движение нерва предшествует движению мускула, здесь не входит в расчет, так как это не проникает в самосознание, и здесь речь идет не об отношении между мускулом и нервом, а об отношении между актом воли и движением тела. Но это отношение не имеет для нас характера причинной связи. Если бы этот акт и это движение представлялись нам как причина и действие, то их связь не была бы для нас так непонятна, какой она является на самом деле, ибо то, что мы понимаем из причины, — то понимаем мы настолько, насколько вообще доступно для нас понимание вещей. В действительности же движение наших членов в силу одних только актов воли, это — чудо, правда, чудо такое повседневное, что мы его уже больше не замечаем; но стоит только остановить на нем внимание, — и сейчас же очень живо выступит в нашем сознании вся непостижимость этого явления — именно потому, что мы имеем здесь перед нами нечто
