на опыт, ни на закон противоречия, так как оно говорит о вещах, которые не могут встречаться в опыте, и так как понятия бесконечно большое и подвижное не противоречат друг другу: только чистое воззрение показывает, что для движения требуется пространство вне тела, — а бесконечная величина последнего не оставляет такого пространства. На возможное против первого математического примера возражение: «все дело лишь в том, насколько полно то понятие, которое высказывающий имеет о треугольнике; если бы оно было вполне закончено, то оно уже заключало бы в себе и невозможность того, чтобы треугольник был прямоуголен и в то же время равносторонен», — на это возражение ответ должен быть следующий: предположим, что данное понятие о треугольнике не так полно, — но ведь можно, не призывая опыта, расширить его, понятие, одним только построением треугольника в фантазии и убедиться на веки веков в невозможности указанного сочетания понятий, — а именно этот процесс и есть синтетическое суждение a priori, т. е. такое, с помощью которого мы безо всякого опыта и однако с приложимостью ко всякому опыту образуем и восполняем свои понятия. Вообще, аналитично ли данное суждение или синтетично, это во всяком отдельном случае можно определить лишь на основании того, какую степень — большую или меньшую — полноты имеет, в голове высказывающего суждение, понятие субъекта: понятие «кошка» в голове Кювье во сто раз содержательнее, чем в голове его слуги; поэтому одни и те же суждения о кошке будут для слуги синтетичны, а для Кювье только аналитичны. Если же мы возьмем понятия в их объективном смысле и пожелаем решить, аналитично ли данное суждение или синтетично, то надо обратить его предикат в его противоположность и безо всякой связки приложить его к субъекту: если получится contradictio in adjecto, то суждение было аналитическое, если нет — суждение было синтетическое.
То, что арифметика основывается на чистом воззрении времени, не так очевидно, как то, что геометрия имеет свой базис в воззрении пространства[1]. Но это можно доказать следующим
- ↑ Это все-таки не извиняет некоего профессора, который, занимая кафедру Канта, выражается так: „то, что математика, как такая, содержит арифметику и геометрию, — это верно; неверно однако принимать арифметику за науку времени, — а это делают в сущности только ради того, чтобы доставить геометрии, науке пространства, — pendant (einen Pendanten — sic)“. (Розенкранц, в „Немецком музее“, 1857, 14 мая, 20). Вот плоды гегелевщины: стоит лишь ее бессмысленной галиматье однажды испортить чью-нибудь голову, — и серьезная кантовская философия уже
