будет носить отпечаток одного и того же характера, выражать и показывать его в полном свете; таким образом, для того чтобы узнать этот характер, материальная оболочка действия, в котором он выражается, в сущности безразлична. Отсюда следует, что инстинкт можно определить как непомерно односторонний и строго детерминированный характер. Из этих соображений явствует, что для того, чтобы наша деятельность определялась исключительно одной мотивацией, необходима уже известная широта познавательного кругозора, т. е. хорошо развитой интеллект, — вот почему это составляет достояние высших животных, в особенности же человека; между тем для того, чтобы действия определялись инстинктом, требуется лишь столько интеллекта, сколько нужно для восприятия того единственного и строго определенного мотива, который служит исключительным поводом к обнаружению данного инстинкта; вот почему эта подчиненность определениям инстинкта существует при крайне ограниченном познавательном кругозоре и поэтому, регулярно и в своей высшей степени, встречается только у животных низшего класса, — именно, у насекомых. А так как, следовательно, действия этих животных нуждаются лишь в чрезвычайно простой и незначительной мотивации извне, то среда последней, т, е. интеллект или мозг, у них развита очень слабо, и в своих внешних действиях они по большей части направляются тем же, что и в своих внутренних, совершающихся в силу простых раздражений, физиологических функциях, — т. е. системой ганглиев. Вот отчего последняя у них значительно развита: их главный нервный ствол, в форме двух нитей, образующих в каждом члене тела ганглий, который нередко по величине мало чем уступает головному мозгу, пробегает под животом и, по Кювье, представляет собою аналогию не столько спинному мозгу, сколько большому симпатическому нерву. В силу всего этого инстинкт и подчиненность одной только мотивации находятся между собою в известном антагонизме, в результате которого первый находит свое maximum у насекомых, а вторая — у человека; между этими двумя крайностями лежит восприимчивость остальных животных, богатая степенями, — смотря по тому, что́ более развито у данного животного — мозговая или ганглиенозная система. Именно потому, что инстинктивные действия и строительство насекомых направляются преимущественно ганглиенозной системой, мы впадем в нелепые ошибки, если станем рассматривать и объяснять эту деятельность, как ведущую свое происхождение исключительно от головного мозга: в таком случае мы приложим к ней несоответственный ключ. Эта же власть ганглие-
