Анатомия же и физиология показывают нам, как действует воля для того, чтобы осуществить и на некоторое время сохранить феномен жизни.
Поэт, наконец, показывает нам, как действует воля под влиянием мотивов и рефлексии. И оттого он рисует ее по большей части в самом совершенном из ее проявлений — в разумных существах, которые одарены индивидуальным характером; что они делают сами и что они переносят от других, все это выводит он перед нами в форме драмы, эпоса, романа и т. д. Чем правильнее и чем ближе к природе изображает он характеры, тем больше его слава; вот почему выше всех поэтов Шекспир. — Изложенная здесь точка зрения по существу своему соответствует тому духу, в котором занимался естественными науками Гете и за который он их любил, хотя in abstracto он и не сознавал этого. Мне известно это не столько из его сочинений, сколько из его личных бесед со мною.
Рассматривая волю там, где ее наличности никто не отрицает, т. е. в познающих существах, мы находим, что всюду проникает ее одно основное стремление: это — стремление всякого существа к самосохранению; omnis natura vult esse conservatrix sui. A все проявления этого основного инстинкта можно свести к исканию, или преследованию, и к удалению, или бегству, смотря по тому, каков будет повод. И это можно подметить даже на самых низких ступенях природы, т. е. объективации воли, — именно там, где тела действуют только в качестве тел вообще и, следовательно, являются объектами механики и где они принимаются в расчет только по проявлениям непроницаемости, сцепления, косности, эластичности и тяжести. И там еще искание сказывается в виде тяготения, а бегство — в виде восприятия движений; самая же подвижность тел в силу давления или толчка, составляющая базис механики, в основе своей есть обнаружение и им присущего стремления к самосохранению. Именно подвижность, там, где тела, как таковые, непроницаемы, служит единственным средством к тому, чтобы спасти их внутреннее сцепление, т. е. данную форму их существования. Тело, получившее толчок или давление, было бы раздроблено толкающим или давящим телом, если бы первое, для спасения своего внутреннего сцепления, не укрывалось от силы последнего бегством, и там, где возможность этого бегства для тела не существует, оно действительно и гибнет. Можно даже рассматривать эластические тела как более мужественные, которые стремятся отразить врага или, по крайней мере, преградить ему дальнейшее преследование. Так,
