интеллекта; как такие, они имеют свое седалище исключительно в мозгу и представляют собою не что иное, как законченные подсчеты относительной силы разных борющихся между собою мотивов, — вот почему они отличаются большой вероятностью, но не непогрешимостью. В самом деле, они могут оказаться неудачными не только в силу изменений обстоятельств дела, но и потому, что оценка взаимного действия мотивов на волю могла быть сделана ошибочно, что обнаруживается тогда, когда поступок выходит несоответствующим замыслу; именно поэтому и нельзя ручаться за успех какого бы то ни было плана до его осуществления. Таким образом, только в реальном действовании сказывается сама воля, — т. е. в мускульных актах, или раздражимости; следовательно, истинная воля объективируется в последней. Большой мозг — это седалище мотивов, где благодаря последним воля становится произволением, т. е. точнее определяется именно мотивами. Эти мотивы — представления, которые по поводу внешних раздражений органов чувств возникают в силу функций мозга и перерабатываются также в понятия, а затем и в решения. Когда дело доходит до реального акта воли, эти мотивы, лабораторией которых является большой мозг, действуют через посредство малого мозга на спинной мозг и на исходящие от него двигательные нервы, которые действуют затем на мускулы, — но лишь в качестве раздражителей их возбудимости, потому что и гальванические, химические и даже механические раздражения могут производить в мускулах такое же сокращение, какое вызывает в них двигательный нерв. Таким образом, то, что в мозгу было мотивом, действует, когда оно через нервы достигает мускула, как простое раздражение. Чувствительность сама по себе совершенно бессильна сократить мускул; это в состоянии сделать самый мускул, и его способность к этому называется возбудимостью, или раздражимостью; она — исключительное свойство мускула, как чувствительность — исключительное свойство нерва. Последний дает, правда, мускулу повод для его сокращения, но это вовсе не он тем или иным механическим способом сокращает мускул: нет, это происходит исключительно вследствие раздражимости, которая является неотчуждаемой способностью мускула. Рассматриваемая извне, она представляет собою некоторую qualitatem occultam, и только самосознание разоблачает в ней волю. В описанную здесь вкратце причинную цепь, которая начинается воздействием внешнего мотива и кончается сокращением мускула, воля не привходит как последнее звено ее, а представляет собою метафизи-
