kind[1] (Essay on man, IV, 282). Аналогичный пример являет собою историк Гвиччардини, о котором Розини в своих, приложенных к его историческому роману Луиза Строцци и почерпнутых из достоверного современного источника, Notizie storiche говорит: «те, кто ум и ученость ценят выше всех остальных человеческих достоинств, причислят этого мужа к самым великим людям его эпохи; но те, кто всему предпочитает добродетель, никогда не сумеют достаточно проклясть его память. В преследовании, смертоубийстве и ссылке он был самый жестокий из граждан».
Когда мы говорим о каком-нибудь человеке: «у него хорошее сердце, хотя и дурная голова», а о другом человеке: «у него очень хорошая голова, но дурное сердце», то всякий чувствует, что в первом случае похвала значительно перевешивает упрек, а во втором — наоборот. В связи с этим, когда кто-нибудь совершит дурное дело, то и его друзья, и он сам, всегда стараются свалить вину с воли на интеллект и ошибки сердца выдать за ошибки ума. Дурные поступки они назовут заблуждениями и скажут, что это было простое неразумие, необдуманность, легкомыслие, глупость; в крайнем случае они сошлются и на пароксизм, внезапное умопомрачение, а если дело идет о тяжком преступлении, так даже — на сумасшествие: лишь бы только снять вину с воли. Точно также и мы сами, причинив кому-нибудь беду или ущерб, будем очень охотно, перед собою и перед другими, жаловаться на свою stultitiam, лишь бы только избегнуть упрека в malitia. Вот почему два одинаково несправедливые приговора судьи все-таки бесконечно разнятся между собою, смотря по тому, ошибся ли судья или же он был подкуплен. Все в это достаточной мере показывает, что воля одна составляет действительное и существенное в человеке, его зерно, — между тем как интеллект является только ее орудием, которое может, пожалуй, иметь и некоторые изъяны, не задевая этим самой воли. Обвинение в неразумии решительно ничего не значит перед моральным трибуналом, — наоборот, оно дает здесь даже преимущество. Точно также и во всех мирских судах, для того чтобы освободить преступника от всякого наказания, достаточно перенести вину с его воли на его интеллект, доказав, что он, преступник, действовал в неодолимом заблуждении или умопомрачении: в таком случае на человеке остается столь же мало вины, как если бы он нечаянно оступился. Я
- ↑ Самый мудрый, самый блестящий и самый низкий из людей.
