держать под стражей. — У двух крестьянских парней ружье было заряжено крупной дробью; они хотели ее вынуть и заменить мелкой, не теряя в то же время пороха. Тогда один вложил дуло ствола в свою шляпу, сжав ее между ног, и сказал другому: «теперь спускай курок потихоньку, потихоньку, потихоньку — и первой выйдет дробь»; он исходил из принципа: «замедление причины влечет за собою замедление действия». — Примерами могут служить, далее, бо́льшая часть поступков Дон-Кихота, который под понятия, извлеченные им из рыцарских романов, субсумирует совершенно отличные от них реальные явления, — например, для того чтобы помочь угнетенным, освобождает каторжников. Сюда же относятся, собственно, и все анекдоты о Мюнхгаузене; но только это не действительные происшествия, а невозможные, выдаваемые слушателю за действительные. В этих анекдотах происшествие всегда излагается так, что взятое in abstracto, т. е. мыслимое сравнительно a priori, оно представляется возможным и вероятным; но затем, переходя к рассмотрению индивидуального случая, т. e. a posteriori, мы убеждаемся в невозможности всего события: пред нами выступает нелепость самого предположения, и очевидное несовпадение наглядного и мыслимого вызывает смех; так это бывает, например, когда нам говорят, что замерзшие в почтовом рожке мелодии оттаяли в теплой комнате, или что Мюнхгаузен, сидя в суровый мороз на дереве, поднял с земли свой упавший нож по замерзшей струе своей мочи, и т. д. В этом же роде история про двух львов, которые ночью проломали разделявшую их перегородку и в ярости пожрали друг друга, так что на утро от них нашли только два хвоста.
Есть, кроме того, случаи смешного, когда понятие, под которое субсумируют наглядный факт, не нуждается ни в словесном выражении, ни в ином указании, а само приходит на мысль в силу ассоциации идей. Гаррик, исполняя одну из своих трагических ролей, вдруг разразился смехом: он увидел, что какой-то мясник, стоявший в партере, для того чтобы отереть пот, от времени до времени надевал свой парик на голову своей большой собаки, которая, опершись передними лапами на барьер партера, разглядывала театр; этот смех был обусловлен тем, что Гаррику пришло в голову понятие собаки-зрителя. Этим же объясняется и то, что вид некоторых животных, например — обезьян, кенгуру, кроликов и т. п., иногда возбуждает у нас смех: некоторое сходство их с человеком заставляет нас субсумировать их под понятие человеческого облика;
