поднимающегося наводнения литературы ни к чему ненужными и дрянными книжонками: давая неподкупные и строгие отзывы, они должны бы беспощадно бичевать всякие поползновения непризванных авторов, всякое кропание, путем которого пустая голова рассчитывает помочь пустому карману, т. е. — почти 9/10 всех книг, и таким образом противодействовать, во исполнение своего долга, всякому писательскому зуду и мошенничеству, вместо того чтобы своим подлым попустительством играть в руку авторам и издателям, помогая им вымогать у публики деньги и время. Обыкновенно, писателями бывают профессора или литераторы, которые, вследствие низкого оклада и плохого гонорара, пишут из нужды в деньгах; так как цель у них общая, то они имеют также общие интересы, держатся дружно, оказывают взаимную поддержку и всякий норовит замолвить словечко за другого: вот откуда все хвалебные отзывы о плохих книгах, составляющие содержание литературных газет, которые и должны бы были избрать своим motto: „и сам живи и другим жить давай!“ (А публика так простодушна, что предпочитает читать скорее новое, чем хорошее). Есть ли или был между ними хоть один человек, который мог бы похвалиться тем, что никогда не хвалил ничего нестоящего бумагомарания, никогда не порицал и не унижал отличных произведений, или, как человек лукавый, не третировал их, как ничего не стоящие, чтобы отвратить от них взоры публики? Найдется ли между ними хоть один честный человек, который всегда руководствовался в выборе рекомендуемых им книг их достоинством, а не кумовством, приятельскими соображениями или же надеждой на подачку от издателя? Разве не смотрит всякий, если только он не новичок, тотчас же и машинально на издательскую фирму, когда читает или очень хвалебный или очень ругательный отзыв о книге? Наоборот, если бы существовали такие литературные газеты, о каких говорилось выше, то представление позорного столба, у которого скоро и неизбежно будет стоять всякое ремесленное изделие, тотчас изгоняло бы писательский зуд из пальцев у всякого плохого писателя, всякого бездарного компилятора, у всех, кто описывает из чужих книг, у всякого пустого, неспособного, жаждущего определиться на местечко горе-философа, у всякого сдутого критикой, как былинка ветром, тщеславного стихоплета; и это было бы истинным благом для литературы, ибо все плохое в ней не только бесполезно, но и положительно вредно. Но громадное большинство книг так плохо, что лучше, если бы их совсем не писали: следовательно, похвала должна бы встречаться так же редко, как в настоящее время, под влиянием личных видов и правила accedas socius, laudes lauderis ut absens, редко порицание. Совершенно ошибочно переносить на литературу ту терпимость, которая неизбежна по отношению к тупым, безмозглым
