понадобится во время его короткого путешествия, и также уходит. Как плохо, следовательно, пришлось бы человеческому знанию, если бы не существовало письма и печати. Поэтому лишь библиотеки являются единственно надежной и неуничтожаемой памятью человеческого рода, отдельные члены которого обладают ею лишь в очень ограниченной и несовершенной степени. Вследствие этого большинство ученых неохотно позволяет испытывать свои знания, как купцы — свои торговые книги.
Человеческое знание необозримо во все стороны, и из того, что вообще достойно знания, не может знать никто хотя бы тысячную часть.
Оттого науки приобрели такую широту своего распространения, что кто хочет „подвинуть их“, должен разрабатывать совершенно специальную область, не заботясь о других. И тогда он в своей специальности будет, правда, стоять выше толпы, но во всем остальном не будет отличаться от нее. Если же к этому присоединится еще, как это в наши дни замечается все чаще и чаще, пренебрежение древними языками, изучать которые наполовину ничего не стоит, — пренебрежение, ведущее к гибели всего гуманитарного образования, то мы увидим таких ученых, которые вне своей специальности будут совершеннейшими ослами. Вообще такой узкий специалист похож на фабричного рабочего, который в течение всей своей жизни не выделывает ничего другого, кроме как определенный винт или крючок, или рукоятку к машине или инструменту и, естественно, достигает в этом невероятной виртуозности. Ученого специалиста можно также сравнить с человеком, который всю жизнь живет в собственном доме и никогда из него не выходит. В доме он знает все самым точным образом, каждую лестницу, каждый уголок, каждую балку, — как Квазимодо Виктора Гюго знает Собор Парижской Богоматери; но вне его ему все чуждо и незнакомо. — Истинное гуманитарное образование, напротив, требует непременно многосторонности и общих точек зрения, — следовательно, для ученого в высшем смысле этого слова, во всяком случае, необходимо некоторое всестороннее знание. Наконец, кто хочет быть истинным философом, тот должен совмещать в своей голове самые отдаленные уголки человеческого знания: где же иначе они могут сойтись? — Первоклассные умы никогда не могут сделаться специалистами. Пред ними стоит во весь свой рост проблема самого бытия, и каждый из них так или иначе, в той или другой форме, дает о нем человечеству новые откровения. Ибо только тот может заслужить название гения, кто избирает предметом своих творений целое и великое, сущность и общность вещей, но далеко не тот, кто всю свою жизнь посвящает выяснению известного частного соотношения вещей между собой.
