большею силою воля к ней стремится. Точно также и в государственных делах, в войне, в финансовых и торговых предприятиях, в интригах всякого рода и т. д. воля сначала еще должна натиском желания заставить интеллект напрячь все силы, чтобы в данном деле точно расследовать все основания и следствия. И надо только удивляться, в какой мере понуждение воли может раздвинуть для каждого данного интеллекта обычные пределы его сил. Потому-то, чтобы сделать что-либо выдающееся, в этих областях и требуется не только умная или высокоразвитая голова, но и энергичная воля, которая сперва еще должна побудить голову отдаться той кропотливой, напряженной и неустанной работе, без какой ни одно дело здесь не может быть выполнено в совершенстве.
Но совсем иначе обстоит дело при восприятии той объективной, подлинной сущности вещей, которая составляет их (платоновы) идеи и должна лежать в основании всякого произведения изящных искусств. Воля, которая в науках и практической жизни была таким важным, даже необходимым фактором, здесь должна совсем устраниться, так как здесь приемлемо лишь то, что интеллект создает один и вполне свободно и что он приносит нам в добровольный дар. Все здесь должно делаться само собой; способность познания должна быть деятельной без намерений, т. е. безвольной. Ибо только в состоянии чистого познавания, когда человек совсем теряет собственную волю с ее целями, а с нею и индивидуальность, и может наступать то чисто объективное созерцание, при котором воспринимаются (платоновы) идеи вещей. А именно такое восприятие и должно всегда предшествовать концепции, т. е. тому первому, всегда интуитивному постижению, которое затем составляет существеннейшее содержание и ядро, как бы душу, всякого истинно художественного создания, всякого поэтического творения и даже настоящей философемы. То непреднамеренное, нетенденциозное, частью даже бессознательное и инстинктивное, что во все времена замечалось в произведениях гения, есть именно следствие того, что художественное первопознание совершенно отделено и независимо от воли, что оно чисто от воли, безвольно. А так как именно воля есть самый человек, то познание это и приписывают какому-то иному существу, гению. Познание этого рода, как уже не раз мною указывалось, не направляется и законом основания и в этом отношении противоположно обыкновенному познанию. — Благодаря своей объективности, гений с большой ясностью видит то, чего другие не видят вовсе. Это и дает ему способность так наглядно и жизненно изображать природу: словами, если он — поэт, непосредственными образами, если он — живописец.
Напротив, при выполнении задуманного произведения, где сообщение и прямое изображение постигнутого вышеуказанным путем явля-
