Утрата интеллекта, претерпеваемая в смерти волею, — зерном погибающего при этом явления, неразрушимой вещью в себе, — служит для этой индивидуальной воли Летой, так как без последней она вспомнила бы много явлений, зерном которых она уже была.
Умирая, следует сбрасывать с себя свою индивидуальность, как старое платье, и радоваться приобретению взамен, после пережитого опыта, новых, лучших одежд.
Если бы мировой дух получил упрек за уничтожение индивидуумов после краткого существования их, то он сказал бы: „Взгляни на них, на этих индивидуумов, посмотри на их заблуждения, на их смешные, дурные, отвратительные стороны! И им должен я предоставить вечное существование?!“
Я сказал бы Демиургу: „Почему вместо того, чтобы творить получудо, непрестанно производить новых людей и уничтожать уже живущих, не предоставишь ты, раз навсегда, существовать во веки веков живущим в данное мгновение?“
Вероятно, он ответил бы: „Но ведь они сами желают вечно производить новые существа; должен же я, в таком случае, позаботиться о месте. Конечно, если бы не это! — Впрочем, между нами говоря, такой вечно продолжающий влачить свое существование род, не имеющий дальнейшей цели, кроме существования, был бы объективно смешным и субъективно скучным, — при том в гораздо большей мере, чем ты можешь думать. Ты только представь себе это!“
Я: „Ну, нет, они могли бы кое-что создать из себя, во всех областях“.
Трасимах. Итак, чем буду я после смерти? — Коротко и ясно!
Филалет. Всем и ничем.
Трасимах. Вот тебе на! Вместо решения проблемы — противоречие. Стара штука.
Филалет. Когда отвечаешь на трансцендентные вопросы языком, созданным для имманетного познания, разумеется, можно натолкнуться на противоречия.
Трасимах. Что́ называешь ты трансцендентным и что́ — имманентным познанием? Хотя и мне знакомы эти выражения от моего профессора, но лишь как предикаты милосердного Бога, с которым только и имела дело его философия, как то и подобает. Именно, если Бог кроется в мире, то Он имманентен: если же Он восседает где-либо вне, то Он — трансцендентен. Вот тебе, и ясно и понятно! Тут знаешь, с чем имеешь дело. А твой старомодный кан-
