же, очевидно, у растений отсутствует. Что воля представляет собою начало первичное и, следовательно, независимое от познания, с которым, как началом второстепенным, только и наступает сознание, — это им и в голову не приходит. Вместо познания, или представления у растений имеется лишь некоторое подобие его, суррогат; волею же они действительно обладают и, притом вполне непосредственно, ибо она, как вещь в себе, представляет собою субстрат их явления, как и всякого другого. Можно, оставаясь на реальной почве и исходя поэтому из объективных данных, сказать: когда то начало, которое живет и действует в растительной природе и животном организме, постепенно возвышается по лестнице существ до такой высоты, где на него непосредственно падает свет познания, — оно выступает в возникающем тогда сознании, как воля, и познается здесь непосредственнее, а следовательно, и лучше, чем где бы то ни было; и оттого это познание должно служить ключом к уразумению всех ниже стоящих существ, ибо в нем вещь в себе уже не прикрыта никакой другою формой, кроме формы самого непосредственного восприятия. Это непосредственное восприятие собственного воления представляет собою то, что называют внутренним чувством. Воля в себе самой лишена восприятия и такою остается в неорганическом и растительном мире. Как мир, несмотря на солнце, был бы погружен во мрак, если бы не было тел, которые отражали бы солнечные лучи, или подобно тому как вибрация струны, для того чтобы превратиться в звук, нуждается в воздухе и даже в какой-либо гармонической доске, так воля начинает сознавать самое себя лишь тогда, когда к ней привходит познание: оно, это познание, представляет собою как бы гармоническую доску воли, а звук — возникающее через это сознание. Это самопознание воли приписали так называемому внутреннему чувству, потому что оно, это самопознание, является нашим первым и непосредственным познанием. Объектом этого внутреннего чувства могут служить исключительно разнородные движения собственной воли, так как представление не может быть в свою очередь воспринимаемо само; разве лишь в рефлексии разума, этой второй потенции представляющей способности, значит, in abstracto, может оно вторично достигнуть нашего сознания. Поэтому и простое представление (интуиция) так же относится к мышлению в собственном смысле, т. е. к познаванию в отвлеченных понятиях, как воление само по себе относится к опознанию этого воления, т. е. к сознанию. Поэтому вполне ясное и отчетливое сознание как собственного, так и
