с самого начала слившаяся воедино с их государством, играет здесь главную роль, а скорее тот узел, который связует их, point de raillement, или флаг, по которому они узнают друг друга. Это видно также из того, что даже крестившийся еврей вовсе не навлекает на себя, подобно всем другим вероотступникам, ненависти и презрения других: нет, он остается, обыкновенно, их другом и товарищем, исключая разве некоторых, слишком ортодоксальных, и не перестает смотреть на них, как на истинных своих земляков. Даже при совершении предписываемых религиею торжественных молений, для чего требуется собрание десяти человек, крещеный еврей может заменить отсутствующего, другие же христиане — нет. То же относится и к остальным религиозным обрядам. Это еще яснее обнаружилось бы в том случае, если бы христианство со временем пришло в упадок и совершенно исчезло; ибо и тогда евреи не перестали бы держаться обособленно и сами по себе, как евреи. Поэтому считать евреев лишь религиозною сектою — взгляд в высшей степени поверхностный и ложный; если же, с целью поддержать в народе такое заблуждение, и окрестили еврейство заимствованным из христианской Церкви выражением „иудейское вероисповедание“, то это — глубоко ложное название, умышленно рассчитанное на то, чтобы ввести в заблуждение, почему оно и не должно быть допускаемо. „Еврейская нация“ — вот правильное выражение. Евреи не имеют никакого вероисповедания: монотеизм — принадлежность их национальности и государственного строя и подразумевается у них сам собою. Даже более того, при правильном понимания, иудаизм и монотеизм — синонимы. Если все присущие национальному характеру евреев недостатки, из которых наиболее заметным является поразительное отсутствие у них всего того, что выражается латинским еловом verecundia, — недостаток, быть может, более полезный в жизни, чем всякое положительное качество; если, повторяю, все эти недостатки следует приписать, главным образом, продолжительному и несправедливому гнету, который они перенесли, то это только извиняет их, недостатки, но вовсе не уничтожает. Когда разумный еврей, отрекшись от старых бредней, пустых отговорок и предрассудков, принимает крещение и выходит из общества, которое не приносит ему ни чести, ни выгоды, — хотя в исключительных случаях выгода и бывает возможна, — то я склонен безусловно одобрить такой шаг, если бы даже христианская вера и не принималась при этом особенно всерьез: разве много этой серьезности у юного христианина, который произносит на конфирмации свое Credo? Но чтобы избавить евреев даже от этого шага и в то же время наивозможно мирным путем положить конец всему этому трагикомическому безобразию, самым лучшим средством было бы, без сомнения, разре-
