отсюда, хотя бы поступок этот и касался какой-нибудь мелочи; в последнем случае дело часто бывает даже легче: ибо в важных делах люди держатся настороже, а в мелочах, не долго думая, следуют наклонностям своей природы. Потому-то так верно изречение Сенеки: argumenta morum ex minimis quoque licet capere (ep. 52). Если кто-либо своим абсолютно-беззастенчивым, эгоистическим поведением обнаруживает в мелочах, что справедливость чужда его сердцу, то ему без надлежащей гарантии не следует доверять ни гроша. Ибо кто поверит, чтобы человек, ежедневно обнаруживающий во всех, не касающихся собственности, делах свою несправедливость, человек, безграничный эгоизм которого проглядывает в мелких, не подлежащих никакому отчету, поступках общежития, как грязная рубашка торчит из прорех разорванной куртки, — кто поверит, чтобы такой человек оказался честным в разборе своего и чужого достояния — исключительно в силу справедливости, безо всякого иного побуждения? Кто беззастенчив в мелочах, тот и в крупных делах окажется бесчестным. — Кто оставляет без внимания мелкие черты в характере человека, тот должен винить себя, если ему придется впоследствии, во вред себе, познать этот характер по крупным чертам. — На том же основании следует тотчас же, — даже по поводу мелочей, если в них обнаруживается злобный или скверный или пошлый характер, — прерывать всякие отношения и с так называемыми добрыми друзьями, чтобы тем предотвратить их крупные дурные поступки, возможные при всяком удобном случае. То же надо сказать и о прислуге. Никогда не нужно забывать: лучше одному, чем среди предателей.
В самом деле, основою и пропедевтикою ко всякого рода познанию людей должно служить убеждение, что поступки человека управляются не разумом и его намерениями, поэтому никто не может сделаться тем или иным, как бы охотно он ни желал этого: деяния его исходят из его врожденного неизменного характера, точнее и в частности определяются мотивами и являются, таким образом, необходимым произведением этих двух факторов. Сообразно с этим, действия человека можно наглядным образом сравнить с движением планеты, которое представляет собою результат присущей планете центробежной силы и действующей из его солнца силы центростремительной, — причем первою силою будет характер, а второю — влияние мотивов. Это, пожалуй, более, чем простое сравнение, поскольку, именно, центробежная сила, — от которой собственно и исходит движение, тогда как тяготение ограничивает его, — рассматриваемая метафизически, есть воля, проявляющаяся в таком (планетном) теле.
Кто усвоил себе это, тот поймет также и то, что мы, в сущ-
