безопасно на легких недомоганиях, часто испытываемых нами. Что бывают исключения, т. е. такие случаи, где может помочь только врач, это я допускаю; именно, сифилис — триумф медицины. Вообще же говоря, большинство выздоровлений — дело одной природы, за которое врач получает плату, не исключая и тех случаев, когда выздоровление совершилось наперекор его стараниям; скудны были бы репутация и рубли врачей, не будь у всех в таком ходу заключение: cum hoc ergo propter hoc. К тому же medicus est animi consolatio. Выгодные пациенты врачей смотрят на свое тело, как на часы или иную машину, которую, если она развинтится, может поправить один лишь механик. На деле же это не так: тело — машина, сама себя исправляющая. Большая часть возникающих в нем более или менее значительных или неважных расстройств, после известного продолжительного или кратковременного срока, исчезают сами собою, благодаря vis naturae medicatrlx. Доверьтесь поэтому ей, и peu de médecin, peu de médecine.
Необходимость метаморфозы насекомых я объясняю себе следующим образом. Метафизическая сила, лежащая в основе появления столь незначительного живого существа, до того ничтожна, что не может одновременно отправлять различные функции животной жизни; поэтому она должна разделять их, для того чтобы выполнять последовательно то, что̀ у животных, стоящих на более высокой ступени, совершается одновременно. Она делит поэтому жизнь насекомых на две половины. В первой, в состоянии личинки, она представлена, преимущественно, воспроизводительной силою, питанием, пластичностью. Эта жизнь личинки имеет своей непосредственной целью выработку хризалиды: последняя же, благодаря тому, что она изнутри находится в жидком состоянии, может считаться вторым яйцом, из которого возникает форма будущего насекомого. Следовательно, приготовление соков, из которых может образоваться насекомое известной формы, — вот единственная цель жизни личинки. — Во второй половине жизни насекомого, отделенной от первой этим яйцеобразным состоянием, сила жизни, сама по себе метафизическая, выражается в повышенной в сотни раз раздражимости, именно, — в безустанном летании, и в высоко развитой чувствительности, в более совершенных, часто вполне новых чувствах, в изумительных инстинктах и строительных влечениях, преимущественно же — в половой функции, появляющейся теперь в виде последней цели жизни; зато процесс питания весьма ослаблен, иногда даже совершенно прекращен; вследствие чего жизнь принимает совершенно эфирный характер. Такое полное изменение и разделение жизненных функций в результате дает в некотором
