дражительности: они дремлют еще в своей основе, репродуктивной силе, в которой одной объективируется здесь воля. Подсолнечник, как и всякое растение, ищет света; но его движение к свету еще не раздельно от его восприятия света, и оба, т. е. движение и восприятие, совпадают с его произрастанием. — Ум человека, столь превышающий умы всех других животных и поддерживаемый сверх того разумом (способностью к неинтуитивным представлениям, т. е. к понятиям: рефлексия, мыслительная сила), находится однако лишь в прямо-пропорциональном отношений отчасти к его потребностям, которые далеко превышают потребности животных и возрастают до бесконечности, отчасти ко всей его скудости в природном вооружения и природном одеянии и к его сравнительно-слабейшей мускулатуре, которая значительно уступает мускулатуре равных ему по росту обезьян[1]; наконец, к его медленному распложению, долгому детству и долгой жизни, требующим надежной охраны для индивидуума. Все эти высокие требования должны были быть удовлетворены интеллектуальными силами; вот почему они здесь и имеют столь значительное преобладание. Но повсюду мы находим интеллект в качестве начала вторичного, подчиненного, предназначенного служить исключительно целям воли. Верный этому назначению, он по большей части и находится все время на службе у воли. Каким образом, однако, в отдельных случаях, благодаря непомерному перевесу мозговой жизни, он освобождается от своей службы и как возникает чистое объективное познание, которое возвышается до гениальности, — это я подробно показал в третьей, эстетической части своего главного произведения и впоследствии разъяснил в «Парергах», т. 2-й, § 50—57, также § 206.
Если мы после всех этих соображений о точном соотношении между волей и организацией каждого животного и с этой точки зрения станем осматривать благоустроенный остеологический кабинет, то нам, право, покажется, что мы видим, как одно и то же существо (упомянутое перво-животное де Ламарка, вернее говоря: воля к жизни) сообразно с обстоятельствами меняет свой облик и из одного и того же числа и порядка своих костей, посредством удлинения и сокращения, посредством утолщения и утончения их, создает все разнообразие животных форм. Те число и порядок костей, которые Жоффруа Сент-Илер («Principes de philosophie zoologique», 1830) назвал анатомическим эле-
- ↑ Равным образом и к его неуменью бегать, — ведь в беге его превосходят все четвероногие млекопитающие.Прибавление к 3-му изданию.
