животное. Вследствие этого он представляет себе животное сначала без определенных органов и даже без определенных стремлений, одаренное одним только восприятием; последнее научает животное распознавать те обстоятельства, при которых ему приходится жить, и отсюда возникают присущие животному стремления, т. е. его воля; отсюда, наконец, — его органы или определенное строение тела, — и все это создается притом с помощью ряда поколений и, следовательно, в течение неизмеримо-долгого времени. Если бы у де Ламарка достало мужества провести свою мысль до конца и быть последовательным, то он должен был бы допустить существование некоего перво-животного, которое, не должно было бы иметь никакой формы и органов, а впоследствии, по климатическим и местным условиям, и в силу ознакомления с ними должно было бы претворяться в мириады животных форм всякого рода — от комара до слона. В действительности же такое перво-животное, это — воля к жизни; но, как такая, она — начало метафизическое, а не физическое. Конечно, всякий животный вид определил свою форму и организацию через собственную свою волю и применяясь к обстоятельствам, среди которых он хотел жить; но определил он себя не как нечто физическое во времени, а как метафизическое вне времени. Воля не произошла из познания, и познание не существовало вместе с животным, прежде чем явилась, будто бы, как простая акциденция познания, как нечто второстепенное, даже третьестепенное, воля: нет, воля — начало первое, внутренняя сущность; ее проявление (т. е. не что иное, как представление в познающем интеллекте и в его формах — пространстве и времени), это — животное, снабженное всеми органами, которые представляют собою стремление жить при данных специальных условиях. К этим органам относится также и интеллект, само познание, и, подобно всякому другому органу, он точно соответствует образу жизни каждого данного животного; между тем, по Ламарку воля возникает лишь из интеллекта.
Обратите внимание на бесчисленные формы животных. До какой степени каждое из них сплошь представляет собой только отпечаток присущего ему воления, зримый образ стремлений воли, составляющих его характер. И различие форм является только отображением этого различия характеров. Хищные, к борьбе и нападению предназначенные животные стоят пред нами в ужасающем вооружении зубов, когтей и крепких мускулов; их взоры проникают вдаль, — особенно, когда, подобно орлу или кондору, им приходится высматривать добычу с головокружи-
