только главные органы определяют тот образ жизни, который действительно ведет животное, — как это совершенно различные части в организме данного животного все точно соответствуют его образу жизни, ни один орган не мешает другому, а наоборот, все поддерживают друг друга, ни один не остается без употребления и ни один подчиненный орган не был бы лучше пригоден для другого образа жизни. Можно ли принять указанную гипотезу, когда в действительности каждая часть животного самым точным образом соответствует как всякой другой части, так и его образу жизни, — например, когти всегда приспособлены к схватыванию добычи, которую терзать и дробить пригодны зубы, которую варить — пригоден кишечный канал, а члены, служащие для передвижения, приспособлены к тому, чтобы переносить животное туда, где находится эта добыча, так что ни один орган никогда не остается без употребления? Так, например, муравьед не только снабжен на передних лапах длинными когтями, чтобы разрывать постройку термитов, но и кроме того, для проникновения в нее обладает длинным цилиндрической формы рылом, с небольшим ртом и длинным, нитеобразным, покрытым липкою слизью языком, который он глубоко запускает в гнезда термитов и затем вытягивает назад облепленным этими насекомыми; зато у него нет зубов, так как он в них не нуждается. Кто не видит, что форма муравьеда относится к термитам так же, как волевой акт — к своему мотиву? При этом между сильными лапами муравьеда, которые снабжены крепкими, длинными, изогнутыми когтями, и совершенным отсутствием зубов, существует такое беспримерное противоречие, что когда земля подвергнется еще одному преобразованию, то для нового поколения разумных существ ископаемый муравьед будет служить неразрешимою загадкой, если только оно не будет знать термитов. — Шея у птиц, как и у четвероногих, обыкновенно равняется длине их ног, для того чтобы они могли доставать свой корм с земли; у водяных же птиц она часто бывает гораздо длиннее, потому что, плавая, они извлекают свою пищу из-под воды[1]. Болотные птицы имеют несоразмерно-длинные ноги, чтобы бродя по воде не утонуть и не замо-
- ↑ Я видел (в Зоопласт. Каб., 1860) колибри, у которого клюв по длине равнялся всей птице с головой и хвостом. Нет сомнения, что это колибри должно было доставать себе пищу из какой-то глубины, хотя бы то была лишь глубокая чашечка цветка (Cuvier, anat. comp. vol. IV, р. 374): без нужды оно не стало бы заводиться таким клювом и брать на себя его тяжесть.Прибавление к 3-му изданию.
