шению к которым организация является лишь чем-то посредствующим, — не могут быть объясняемы из особых основных сил, потому что внутреннее основание их надо выводить только из общей жизни природы“. Последним оборотом автор выражает собственно то, что он, как и всякий естествоиспытатель, дошел здесь до точки, на которой он вынужден остановиться, так как в ней он наталкивается на нечто метафизическое, но что, в этой точке, последний момент, который доступен познанию и дальше которого природа ускользает от его исследования, это — склонности и влечения, т. е. воля. „Животное таково, потому что оно так хочет“, — вот как можно было бы вкратце формулировать конечный вывод автора.
Не менее решительно подтверждение, которое дает моей теории ученый и мыслитель Бурдах в своей большой Физиологии, том II, § 474, где он трактует о конечной причине образовавания зародыша. К сожалению, я не могу обойти молчанием того обстоятельства, что этот, вообще очень выдающийся человек, как раз в данном случае, в минуту слабости, вздумал — Бог весть почему — привести из общеизвестной совершенно ничтожной и насильно навязанной лже-философии несколько фраз о „мысли“, которая будто бы первее всего (на деле она именно самое последнее и обусловленное), но которая в то же время „не есть представление“ (значит, нечто вроде деревянного железа). Однако непосредственно затем, снова отдаваясь влиянию своего собственного лучшего я, он высказывает чистую истину (стр. 710): „мозг переходит в сетчатую плеву глаза, потому что центр эмбриона хочет воспринимать в себя впечатления мировой деятельности; слизистая оболочка кишечного канала развивается в легкое, потому что органическое тело хочет вступать в общение с элементарными веществами мира; из системы кровеносных сосудов образуются органы деторождения, потому что особь живет только в роде и начавшаяся в ней жизнь хочет размножения“. Эти слова Бурдаха, столь подходящие к моему учению, напоминают мне одно место из древней Магабараты, в котором, с этой точки зрения, нельзя не признать мифического выражения той же самой истины. Оно находится в третьей песне эпизода о Зунде и Упазунде в Бопповском „Путешествии Арджуны на небо Индры, вместе с другими эпизодами Магабраты“ 1824 г. Место это повествует о том, как Брама сотворил Тилоттаму, прекраснейшую из женщин; и вот она обходит собрание богов; Шива до такой степени жаждет смотреть на нее, что, по мере того, как она последовательно обходит круг, у него появляют-
