собою не более как эвфемизм. — Он нисколько не притязает также и на полноту: с одной стороны, самая тема неисчерпаема, а с другой — в противном случае мне пришлось бы повторять уже сказанное другими.
Я могу припомнить только одно сочинение, написанное с подобною же целью, как предлагаемые афоризмы, — именно, весьма поучительную книгу Кардана de utilitate eх adversis capienda („о пользе, какую можно извлечь из несчастий“), которою и можно пополнить то, что дано мною. Правда, и Аристотель вставил краткую эвдемонологию в 5-ую главу первой книги своей Риторики: она вышла у него однако очень пресной. Я не воспользовался трудами своих предшественников, так как компилирование не моя специальность, — тем более что при нем утрачивается единство точки зрения, это главное условие для подобного рода произведений. — В общем, конечно, мудрецы всех времен постоянно говорили одно и то же, а глупцы, всегда составлявшие огромнейшее большинство, постоянно одно и то же делали, — как раз противоположное: так будет продолжаться и впредь. Вот почему Вольтер говорит: nous laisserons ce monde-ci aussi sot et aussi méchant que nous l’avons trouvé en y arrivant. („Мы оставим этот мир столь же глупым и столь же злым, каким застали его“.)
