существовать и другие причины одновременного возникновения одинаковых наглядных представлений у разных лиц. Подобно тому как иногда двое одновременно видят одинаковый сон (см. выше), т. е. своим органом сновидений воспринимают во сне одно и то же, так равным образом и при бодрствовании орган сновидений может у обоих (или у нескольких) лиц приходить в одинаковую деятельность, в результате чего призрак, обоими вместе увиденный, представляется тогда объективно, как тело. Вообще, однако, разница между субъективным и объективным в сущности не имеет абсолютного характера, а всегда бывает лишь относительной: ибо все объективное непременно бывает и субъективным, поскольку оно вообще всегда обусловлено субъектом, даже собственно лишь в нем одном и существует, — поэтому-то в последнем счете идеализм оказывается прав. Большею частью думают, что реальность какого-нибуть спиритического явления опровергнута, если доказано, что оно имело субъективное обоснование: но какую цену может иметь этот аргумент в глазах того, кто из Кантова учения знает, как велика роль субъективных условий в явлении телесного мира, именно — что этот мир, вместе с пространством, в котором он пребывает, временем, в котором движется, и причинностью, в которой состоит сущность материи, т. е. всею своей формой, есть просто продукт мозговых функций, возбужденных к деятельности каким-нибудь раздражением в нервах органов чувств, — так что здесь может быть еще только вопрос о вещи в себе? — Материальная действительность тел, извне действующих на наши чувства, конечно, столь же мало присуща спиритическому явлению, как и сновидениям, органом которых оно воспринимается, так что его, явление, можно пожалуй назвать сном наяву (a waking dream, insomnium sine somno; cp. Зонтага Sicilimentorum academicorum Fasciculus de Spectris et Ominibus morientium, Альтдорф 1716, стр. 11): но в сущности это нисколько не мешает его реальности. Конечно, оно, как и сны, есть лишь простое представление и, как такое, существует лишь в познающем сознании; но то же самое можно утверждать и о нашем реальном внешнем мире: и он прежде всего и непосредственно дан нам в качестве представления и, как сказано, есть просто мозговой феномен, возбужденный раздражением нервов и возникший согласно законам субъективных функций (форм чистой чувственности и рассудка). Если же за ним желательно признать какую-либо иную реальность, то это будет уже вопрос о вещи в себе, предложенный и слишком поспешно решенный Локком, но затем во всей своей трудности явленный Кантом, даже оставленный им по причине неразрешимости, и однако получивший у меня ответ, хотя и с известным ограничением. Но как вещь в себе, обнаруживающаяся в явлении внешнего мира, несомненно toto genere от последнего отлична, точно так же это, быть может, надо приз-
