нисколько не уступает действительности, и мы твердо верим тогда, что это — звуки, идущие от внешней действительности, и что только из-за них мы и проснулись; или также, что́ однако бывает реже, мы видим тогда образы с полной эмпирической реальностью, как об этом упоминает уже Аристотель (О сновидениях, гл. 3, в конце). — Но именно с помощью описанного здесь органа сновидений, как достаточно разъяснено выше, и происходят сомнамбулическая интуиция, ясновидение, второе зрение и всякого рода видения.
От этих физиологических соображений я опять возвращаюсь к указанному выше феномену реальных сновидений, которые могут иметь место уже в обыкновенном, ночном сне; в таком случае они тотчас исчезают от простого пробуждения, — именно если они, как это большей частью бывает, были непосредственными, т. е. захватывали только наличную ближайшую обстановку; в более редких случаях, впрочем, они могут идти и несколько далее — по ту сторону ближайшей преграды. Но это расширение кругозора может быть и гораздо значительнее и касаться при этом не только пространства, но даже и времени. Доказательством этому служат ясновидящие сомнамбулы, которые в период наивысшего напряжения своего состояния могут немедленно направлять свое интуитивное сонное восприятие на любое место, какое им будет указано, и верно сообщают то, что́ там происходит, а иногда способны даже предсказывать совсем еще не существующее, еще скрытое в недрах будущего и осуществляющееся только с течением времени, в силу случайного столкновения бесчисленных промежуточных причин. Ибо всякое ясновидение, как в искусственно вызванном, так и в естественно наступившем сомнамбулическом сонном бдении, всякое осуществляющееся в последнем восприятие скрытого, отсутствующего, отдаленного и даже будущего, это — ничего более как реальное сновидение, объекты которого, поэтому, и представляются интеллекту в наглядном и осязательном виде, как наши сновидения, отчего сомнамбулы и говорят о видении их, объектов. Как бы то ни было, мы имеем в этих явлениях, как и в самопроизвольном лунатизме, доказательство в пользу того, что таинственная, ни от какого впечатления извне не зависящая, хорошо известная нам из сновидений интуиция может стоять к реальному внешнему миру в отношении восприятия, — хотя действующая здесь связь с этим миром остается для нас загадкой. То, что отличает обыкновенное, ночное сновидение от ясновидения или сонного бдения вообще, это, во-первых, отсутствие такого отношения к внешнему миру, т. е. к действительности, а во-вторых, — то, что от сновидения очень часто переходит воспоминание в бодрствующее состояние, между тем как сомнамбулический сон воспоминаний не сохраняет. Но очень возможно,
