характеру его внутреннего движения, и чем собственно отличается она от его деятельности в бодрственном состоянии, — этого опять-таки мы не знаем. — Нет такой умственной силы, которая бы никогда не проявляла в сновидении своей деятельности; и все-таки, его течение, как и наше собственное поведение в нем, часто обнаруживает необыкновенное отсутствие силы суждения, а равным образом, как разъяснено уже выше, и отсутствие памяти.
Относительно нашего главного вопроса мы имеем твердо установленный факт, что у нас есть способность к наглядному представлению наполняющих пространство предметов и к восприятию и пониманию всякого рода звуков и голосов, — причем это представление и восприятие совершается без внешнего возбуждения чувственных ощущений, которые, напротив, дают повод, материал или эмпирическую основу для нашей бодрственной интуиции, вовсе однако не являясь оттого тождественными с нею: ибо она всецело интеллектуальна, а не просто сенсуальна, как я это многократно развивал (главные относящиеся сюда места уже приведены мною выше). И мы должны твердо держаться этого, никакому сомнению не подлежащего, факта, ибо это — первичный феномен, служащий опорою для всех наших дальнейших разъяснений, в которых я только имею в виду рассмотреть еще и далее простирающуюся деятельность названной способности. Для наименования последней было бы наиболее ярким выражением то, которое шотландцы весьма остроумно избрали для особого вида ее проявления или применения, руководимые тем верным чутьем, какое приобретается самым непосредственным, личным опытом: выражение это — second sight, второе зрение. В самом деле: разобранное здесь свойство видеть сны, это — вторая, именно не опосредствованная, подобно первой, внешними чувствами интуитивная способность, объекты которой однако по характеру и форме те же, что и у первой, — откуда и надо заключить, что она, как и первая, — функция мозга. Поэтому, упомянутое шотландское название лучше всего подходило бы для обозначения всей области относящихся сюда явлений и для сведения их к одной основной способности; но так как изобретатели его охарактеризовали им особое, редкое и в высшей степени замечательное проявление этой способности, то я, как бы мне это ни хотелось, не смею пользоваться им для обозначения всей категории таких интуиций или, точнее, той субъективной способности, которая сказывается во всех них. Для этой цели у меня не остается, поэтому, более подходящего термина как орган сновидений, — выражение, которое характеризует весь интересующий нас способ интуиции помощью того проявления его, какое каждому известно и доступно. Им я и буду поль-
