софии, которые выдают каждую систему за нечто необходимое и оттого, построяя историю философии a priori, доказывают нам, что каждый философ должен был думать именно то, что он думал, и ничего иного, при чем господин профессор с полным удобством их все озирает сверху вниз, если только не осмеивает. Греховодник! Как будто все эти системы не были делом единичных и единственных умов, которым пришлось некоторое время потолкаться в дурном обществе этого мира, для того чтобы спасти и избавить его от уз грубости и отупения, — умов, столько же индивидуальных, сколько и редких, так что к каждому из них в полной мере приложимо выражение Ариосто: natura il fece, e poi ruppe lo stampo, и как будто, умри Кант от оспы, нашелся бы другой, кто написал бы Критику чистого разума, — другой, один из этих господ, один из этого фабричного товара природы и с ее фабричным клеймом на лбу, субъект с нормальной порцией трех фунтов грубого мозга, довольно прочного строения и хорошо укрытого черепом в дюйм толщиною, с лицевым углом в 70°, с вялой сердечной деятельностью, с мутными, выслеживающими глазками, сильно развитыми челюстями, заикающейся речью и неуклюжей, волочащейся походкой, — нога в ногу с жабьей подвижностью мыслей! Да, да, подождите немного, — они наделают вам Критик чистого разума и всяких систем, как только вот настанет вычисленный профессором срок и придет очередь за ними, — после дождичка в четверг. У этих господ, разумеется, есть веские основания возможно более приписывать воспитанию и образованию, и даже, как некоторые это и делают, совершенно отрицать врожденные таланты и всячески обороняться против той истины, что все зависит от того, каким кто вышел из рук природы, какой отец его породил и какая мать его зачала, и даже в какой час это свершилось, и что поэтому никогда не напишет Илиады тот, кто имел матерью гусыню, а отцом ночной колпак, — не напишет и в том случае, если будет учиться в шести университетах. Да иначе и быть не может: аристократична природа, — аристократичнее, чем какое бы то ни было феодальное или кастовое устройство. Поэтому-то ее пирамида, опираясь на очень широкое основание, венчается совсем острой вершиной. И если бы даже черни и сброду, не терпящим ничего выше себя, удалось низвергнуть все остальные аристократии, эту они все-таки должны были бы оставить, — и тем не заслужили бы никакой благодарности: ибо аристократия эта существует в полном смысле слова „Божьей милостью“.
