к востоку от хребта, фетиш состоит просто в первом попавшемся предмете, которому приписывают таинственные свойства“ и т. д.
На основании всего сказанного, надо признать, что чистый монотеизм, или познание истинного Бога, был уделом только одного-единственного, по отсутствию у него всякой веры в загробную жизнь правда, очень небольшого, незначительного, но все-таки избранного народа — евреев. Притом познание это досталось ему не с помощью философии, а исключительно путем откровения[1].
Едва ли, конечно, есть какая-либо философская система, которая бы отличалась такой простотой и слагалась из столь немногочисленных элементов, как моя: вот почему ее легко обозреть и охватить одним взглядом. Это объясняется в последнем счете полным единством и согласием ее основных мыслей, и это — вообще благоприятное показание в пользу ее истинности, которая ведь родственна простоте: άπλους ο της αληϑειας λογος εφυ, simplex sigillum veri. Мою систему можно бы охарактеризовать, как имманентный догматизм, ибо тезисы ее, будучи догматичными, не выходят, однако, за пределы мира, данного в опыте, но объясняют лишь, что он такое, путем разложения его на его последние составные части. Дело в том, что старый, ниспровергнутый Кантом, догматизм (а в равной мере и пустозвонство трех новейших университетских софистов) трансцендентен: он выходит за пределы мира, чтобы объяснить его из чего-то другого, — делает его следствием основания, к которому он и заключает от него. Моя же философия начала с тезиса, что только в мире и при его предположении существуют основания и следствия, — так как закон основания, в своих четырех формах, — это лишь самая общая форма интеллекта, а только в нем одном, как истинном locus mundi, и содержится объективный мир.
- ↑ Как читатели могли убедиться, возражения Шопенгауэра, как и Канта, направлены не против теизма и откровения, а лишь против тех аргументов умозрительной теологии, какими пользовались в Германии философы-рационалисты. Интересно отметить, что у нас Вл. С. Соловьев в статье „Понятие о Боге“ (Вопросы философии и психологии, XXXVIII) показал, каких поправок требует общепринятое мнение, будто всякий теизм непременно предполагает признак личности божественного существа. Как бы то ни было, несмотря на общий глубоко-религиозный дух, каким проникнута вся философия Шопенгауэра, нам не представилось возможным перевести для русских читателей весь § 13 предлагаемого сочинения.Примеч. ред.
