го-нибудь объективного абсолюта немедленно вторгается разрушительный вопрос — откуда и почему? — вопрос, перед которым абсолют должен отступить и пасть. Иначе обстоит дело, когда мы погружаемся в тихую, хотя и темную глубину субъекта. Но здесь, конечно, нам грозит опасность вдаться в мистицизм. Мы можем, поэтому, черпать из этого источника только то, что фактически верно, всем и каждому доступно и, следовательно — вполне бесспорно.
Дианойология, которая явилась в результате изысканий со времен Декарта и держалась до Канта, изложена в сжатом виде и с наивной отчетливостью у Муратори (della fantasia, гл. 1—4 и 13). Локк фигурирует здесь как еретик. Вся книга полна ошибок, по которым можно видеть, насколько различно понял и изложил дело я, вослед за Кантом и Кабанисом. Вся эта дианойология и психология построена на ложном картезианском дуализме: поэтому, все здесь и надо было per fas et nefas к нему свести, даже и те верные и интересные факты, которых много сообщает Муратори. Весь этот метод интересен как нечто типичное.
Очень подходящим эпиграфом для Критики чистого разума могло бы послужить одно место у Попа (Works, т. 6, стр. 374 базельского издания), написанное им лет за 80 раньше: „Если разумно сомневаться в большинстве вещей, то мы должны бы больше всего сомневаться в этом нашем разуме, который предназначен доказывать все вещи“.
Подлинный дух кантовской философии, ее основную мысль и истинный смысл можно рассматривать и формулировать различно; но всякое из таких различных изложений и пониманий, в зависимости от разницы в складе умов, пригодно одно лучше другого к тому, чтобы пролить истинный свет на это весьма глубокое и потому трудное учение. Дальнейшее представляет собою еще одну попытку такого рода, имеющую целью сочетать кантовскую глубину с моею ясностью[1].
В основе математики лежат интуиции, на которые опираются ее доказательства; но так как интуиции эти не эмпиричны, а априорны, то ее учения обладают аподиктическим характером. Философия же
- ↑ Замечу здесь раз навсегда, что счет страниц первого изд. Критики чистого разума, по которому я имею обыкновение цитировать, указан и в розенкранцевском издании.
