причинность: ее бытие состоит в ее действии, и наоборот: материя, — это именно только объективно воспринятая рассудочная форма самой причинности (О четв. корне закона основания, 2-ое изд., стр. 77; а также Мир как в. и п., т. I, стр. 9 и т. 2, стр. 48 и 49, по 3-му изд. — т. I, стр. 10 и т. 2, стр. 52). Итак, вот чем объясняется, что Локковы первичные свойства, это — исключительно те, которых нельзя мысленно опустить (это-то и указывает довольно ясно на их субъективный источник, так как они непосредственно возникают из природы самого интуирующего аппарата); что он, следовательно, приписывает абсолютную объективность как раз тому, что, будучи мозговой функцией, еще гораздо субъективнее, чем непосредственно извне возбуждаемое или, по крайней мере, таким путем точнее определяемое чувственное ощущение.
Приятно, между тем, видеть, как все эти различные воззрения и толкования сообщают все большое развитие и ясность выставленной Декартом проблеме об отношении между идеальным и реальным и споспешествуют таким образом истине. Конечно, этому должны были благоприятствовать условия времени или, вернее, природы, которая в короткий период двух столетий произвела в Европе на свет свыше полудюжины мыслящих умов и позволила им достигнуть зрелости. Сюда, как милость судьбы, присоединилось еще и то обстоятельство, что люди эти, живя среди покорствующего одной только пользе и удовольствию низменного мира, могли следовать своему возвышенному призванию, не заботясь о лае попов и болтовне или своекорыстных побуждениях современных профессоров философии.
Тогда как Локк, в согласии со своим строгим эмпиризмом, учил, что и причинное отношение становится известно нам лишь путем опыта, Юм с своей стороны оспаривает не эту ложную мысль, как надлежало бы, а, тотчас перескакивая за цель, отрицает реальность самого причинного отношения: именно, он делает то, в сущности, верное замечание, что ведь опыт, чувственно и непосредственно, всегда дает лишь простое последование вещей одной за другою и никогда не может дать подлинного воспоследования и причинения, т. е. необходимой связи. Всем известно, как это скептическое возражение Юма послужило для Канта поводом к несравненно более глубоким исследованиям вопроса, приведшим его к тому результату, что причинность, а сверх того еще и пространство и время, и познаются нами а priori, т. е. заложены в нас до всякого опыта и потому принадлежат субъективной части познания. Отсюда вытекает далее, что все первичные, т. е. абсолютные свойства вещей, установленные Локком, слагаясь все до одного из чистых определений времени, пространства и причинности, не могут быть принадлежностью вещей самих в себе,
