средством, чтобы пробудить и вызвать наружу моральную природу человека. Ведь, как часто случалось, что люди сначала соглашались на требуемую от них ложную присягу, а затем, когда доходило до дела, внезапно от нее отказывались, — благодаря чему победа оставалась тогда за истиной и правом.
Филалет. А еще чаще действительно произносились ложные присяги, так что истина и право попирались, притом совершенно заведомо для всех свидетелей акта. Присяга — метафизический ослиный мост юристов: они должны бы ступать на него как только можно реже. Если же без нее обойтись нельзя, то ее надлежит отбирать с величайшей торжественностью, всегда в присутствии духовного лица, даже в церкви или в присоединенной к суду часовне. В особенно сомнительных случаях целесообразно даже приводить на нее учащуюся молодежь. По этому самому французская абстрактная формула присяги совершенно непригодна: абстрагирование от данной положительной вещи должно быть предоставлено собственному ходу мыслей каждого человека, в зависимости от степени его образования. — Однако ты прав, приводя присягу как бесспорный пример практического воздействия религии. Но что воздействие это и помимо того очень значительно, в этом я должен усомниться, несмотря на все тобою сказанное. Представь себе, что в данную минуту публичным актом все уголовные законы вдруг были бы объявлены отмененными: мне кажется, что ни ты, ни я не имели бы мужества хотя бы только отправиться отсюда одни домой, под покровом религиозных мотивов. Если же, напротив, точно так же была бы объявлена неистинной всякая религия, то мы, под охраною одних только законов, продолжали бы и впредь жить, как прежде, без особенного усиления наших опасений и мер предосторожности. — Но я скажу тебе больше: религии очень часто имеют решительно деморализующее влияние. В общем можно утверждать, что умножение обязанностей по отношению к Богу равносильно уменьшению обязанностей по отношению к людям, так как очень удобно недостаток надлежащего внимания к последним заменять идолопоклонством перед первым. Сообразно тому, мы видим, что во все времена и во всех странах значительное большинство людей находит для себя гораздо более легким выклянчивать себе небо молитвами, чем заслуживать его поступками. Во всякой религии дело скоро доходит до того, что за ближайшие объекты божественной воли выдаются не столько нравственные деяния, сколько вера, церковные церемонии и разного рода λατρεια („служение“); последние, особенно если они сопряжены с выгодами для жрецов, начинают даже постепенно считаться и заменою первых: жертвоприношение животных в храме, или заказные обедни, или постройка часовен либо крестов при до-
