для смеха, в чем к ним присоединились бы и греки. Правда, в золотые средние века дело дошло до формального и методического культа женщин, с возложением героических подвигов, cours d’amour, напыщенными песнями трубадуров и. т. д., — хотя надо заметить, что эти последние штуки, все-таки имевшие свою интеллектуальную сторону, главными, образом практиковались во Франции; у материальных же и тупых немцев рыцари больше отличались по части пьянства и разбоя: их делом были чаши и разбойничьи замки; при дворах, конечно, тоже не обходились без некоторой доли пошлого миннезенгерства. Отчего же произошла такая перемена декораций? От переселения народов и христианства.
Демофел. Хорошо, что ты напомнил об этом. Переселение народов было источником зла, а христианство плотиной, о которую оно разбилось. Именно по отношению к принесенным потоком этого переселения грубым, диким ордам христианство и послужило впервые сдерживающим и укрощающим средством. Грубый человек должен сначала пасть на колени, научиться почитать и повиноваться: лишь потом станет он доступным цивилизации. В Ирландии это сделал св. Патриций, а в Германии Винфрид Саксонец, ставший через это истинным Бонифацием. Переселение народов, это последнее нашествие азиатских племен на Европу, после которого происходили лишь бесплодные попытки этого рода, при Аттиле, Чингиз-хане и Тимуре, и, в качестве комического эпилога, появление цыган, — именно это переселение смело гуманистическую культуру древности; христианство же было как раз принципом, противодействующим грубости, подобно тому как даже и впоследствии, в течение всех средних веков, церковь, со своей иерархией, была крайне необходима, чтобы класть предел грубости и варварству физических властелинов, князей и рыцарей: она сделалась ледорезом для этой мощной глыбы. Однако ведь вообще цель христианства не столько в том, чтобы сделать эту жизнь приятной, сколько, напротив, в том, чтобы сделать нас достойными лучшей жизни: оно смотрит выше этого клочка времени, этого мимолетного сновидения, чтобы привести нас к вечному спасению. Его тенденция носит этический характер, в самом высшем, дотоле неизвестном в Европе смысле слова, — на что я уже и обратил твое внимание своим сопоставлением морали и религии древних с моралью и религией христианской.
Филалет. И правильно, поскольку дело касается теорий: но возьми практику. В сравнении с последующими христианскими столетиями древность бесспорно была менее жестока, чем средневековье, с его изысканным замучиванием и бесчисленными кострами; далее, древние были очень снисходительны, особенно высоко ценили справедливость,
