представления, причинность; так обстоит дело в нас самих. Следовательно, чем ближе подступает к нам одна сторона мира, тем более теряем мы из виду другую.
Под этой рубрикою я хочу поделиться только одним наблюдением, которое я сам сделал в последние годы и которое до сих пор, кажется, ускользало от общего внимания. А что оно, тем не менее, заслуживает последнего, это доказывает изречение Сенеки: Mira in quibusdam rebus verborum proprietas est, et consuetudo sermonis antiqui quaedam efficacissimis notis signat. Epist. 81[1]. И Лихтенберг говорит: «Кто сам много думает, тот постигает, что много мудрости внесено в язык. И невероятно даже, чтобы мы все его вносили туда сами: нет, в самом языке, действительно, таится много мудрости».
Во многих, а быть может, и во всех языках, действие бессознательных, даже безжизненных тел выражается с помощью глагола «хотеть»; им, следовательно, наперед приписывается известная воля, — но никогда не приписывается им познание, представление, восприятие, мышление: я не знаю ни одного выражения, которое заключало бы в себе последний смысл.
Так, Сенека (Quaest nat. II, 24) о низвергающемся огне молнии говорит: «В данном случае с огнем происходит то же, что с деревьями: верхушки тонких деревьев можно до такой степени пригнуть книзу, что они даже коснутся земли; но стоит выпустить их, как они сейчас же выпрямятся и отпрянут на свое место. Не следует поэтому принимать в расчет такое положение вещи, которое придано ей помимо ее воли. Если дать огню волю, он устремится в небо». В более широком смысле говорит Плиний: «Hist. nat.», 37, 15, «во всяком отделе природы следует искать не разума, а воли». Не менее свидетельств дает нам греческий язык. Аристотель, объясняя тяготение, говорит (De coelo, II, с. 13): «маленькая частица земля, поднятая и пущенная в пространство, несется и не хочет остановиться на месте». А в следующей главе: «каждую вещь следует определять по тому, чем она хочет быть и что она представляет по своей природе, а не по тому, чем она бывает насильно и во-
- ↑ Изумителен в некоторых случаях смысл слов, и строй древней речи отмечает иное крайне выразительными знаками.
