Страница:Шопенгауэр. Полное собрание сочинений. Т. III (1910).pdf/1031

Эта страница была вычитана


— 882 —

шедевром дрессировки, именно — дрессировки способности мышления; поэтому, как известно, и начинают ее возможно раньше. Нет ни одной нелепости, как бы она ни была очевидна, которую нельзя бы было накрепко вбить людям в голову, если только начать с шестилетнего возраста внушать ее, неуклонно повторяя ее с торжественною серьезностью. Ибо дрессировка людей, подобно дрессировке животных, вполне удается лишь в ранней юности.

Дворяне выдрессированы не держать свято ничего, кроме одного своего честного слова; совершенно всерьез, твердо и упорно верить в уродливый кодекс рыцарской чести; в случае необходимости запечатлеть это своею смертью и взирать на короля действительно как на существо высшего порядка. Наше изъявление вежливости и комплименты, в особенности почтительное внимание к дамам, основано на дрессировке, равно как и наше уважение к роду, положению и титулу. Точно также благодаря дрессировке мы приучены в той или другой степени обижаться на различные, направленные против нас замечания: англичане выдрессированы считать достойным смерти преступлением упрек в неджентльменстве и еще более во лжи; французы — в трусости (lâche); немцы — в глупости и т. д. Многие люди приучены к ненарушимой честности в каком-либо одном отношении и в то же время не могут похвалиться этим во всех остальных. Так, иной не станет красть денег, но ворует все непосредственно съедобное. Иной купец обманывает без всякой щепетильности, но красть он не стал бы ни под каким видом.

§ 344 bis.

Врач видит человека во всей его слабости; юрист — во всей его дрянности; богослов — во всей его глупости.

§ 345.

В голове моей существует устойчивая оппозиционная партия, которая против всего, что бы я ни сделал или ни решил, даже после зрелого размышления, начинает полемизировать, хотя и не всегда бывает права. По всей вероятности она представляет собою лишь нечто вроде проверяющего, все испытующего духа, но часто делает мне незаслуженные упреки. Я полагаю, что с другими происходит то же самое: ибо кто может не сказать самому себе

quid tam dextro pede concipis, ut te
Conatus non poeniteat, votique peracti?[1]

  1. Предпринял ли ты хоть что-нибудь так уверенно, чтобы не сожалел потом о своей попытке, об исполнении данного обета?